Три дня и три ночи в загробном мире

Я увидел вдали границу. Мне показалось, что там насыпан вал или стоит стена. Но подойдя ближе, я содрогнулся от ужаса, увидев исполинского страшного змея. Ни головы его, ни хвоста не было видно, только туловище поперёк дороги, протянувшееся без конца в обе стороны. Толщина змея была в рост человека. Когда я приблизился и присмотрелся, то увидел, что из его спины торчат волосы, подобно железным штыкам…

Старец сказал, что этот змей обвивает всю землю, в которую мы хотим пройти, охраняет её, и никому нельзя из неё выбраться. Я опять содрогнулся, вспомнив, что хотел пробраться через границу один.

"К этому змею, — сказал Старец, — не только нельзя прикоснуться, но даже близко к нему подойти. Он издали чует".

Чешуя на нём, как броня, так и шевелилась, а штыки волос так и ходили по нему… Меня объял ужас: как же мы пройдём?

Старец вытащил из-под полы своего одеяния меч, сияющий золотым огнём. Я удивился, ибо не видел у него этого меча раньше. А он и говорит: "Этот меч дал мне твой отец, чтобы я провёл тебя через границу".

Меч был огромный, обоюдоострый, Старец сказал: "Надо освободить эту дорогу, древняя она, но змей её закрыл, и теперь никто из людей по ней не ходит. Только тот и пробирается, кого я провожу".

Я говорю Старцу: "Дедушка милый! Как же мы перейдём через него? Давай лучше обойдём, зачем нам прямо на него идти?"

"Обойти нельзя, — молвил Старец, — а ты должен видеть, как за ним люди живут".

И Старец, подняв меч, направился прямо к змею, взмахнул и ударил так сильно, что змей пересёкся пополам, и мне показалось, что он рассёкся от одного только взмаха меча. Земля застонала и закачалась, как от землетрясения. Рассечённые концы змея затрепетали и судорожно потянулись в стороны, образовав широкий проход. А из чрева змея потоком лилась кровь, и вываливались человеческие кости, головы и целые трупы…

"Вот, — сказал Старец, — чем его кормят за то, что он охраняет границу!"

"А теперь змей погибнет?" — спросил я.

"Нет, — ответил Старец, — чтобы его убить, надо поразить голову. А так мы только пробили себе дорогу".

Разрубленные концы потянулись в разные стороны, а из чрева змея извергалась нечисть человеческих трупов.

Когда дорога была освобождена, я увидел бегущих к нам навстречу людей. Они бежали из той страны, которую оберегал змей. Люди бежали, а их по пятам преследовали мучители, тираны-разбойники. Вырвавшись из той земли через прорубленное место, люди бездыханно падали, уткнувшись лицом в землю. Их мучители не могли преследовать далее границ змея и возвращались. А люди, которые спаслись бегством, были очень худы и измождены. Ни они, ни их преследователи не видели нас,

Мы двинулись в ту землю и шли, куда вела нас дорога.

Земля была пустынна. Всё разрушено, заброшено и запущено.

Не то от солнца палящего, не то огнём сожжено — не знаю, но жутко было смотреть кругом. Ни деревца, ни кустика, ни травинки. Только вдалеке, по сторонам дороги, виднелись старые полуразрушенные лачуги. Около них, как тени, бродили тёмные и худые люди. А кругом — всё занесено пылью и песком, как от бури и огня.

Люди там прятались и боязливо оглядывались, словно опасались преследователей и грабителей.

Мы шли по дороге. Всё пустыннее становилось крутом, и всё больше виднелось на жёлтом поле белых человеческих костей. Далеко впереди поднималась высокая башня, и мы быстро приближались к ней.

Меня удивляло, что люди в том краю были такие одичавшие и перепуганные. Я присмотрелся к ним: такие же люди, как и мы, только лица ужасно худые, измученные и дрожат от тревоги. Все испуганно оглядываются и всё что-то прячут. Жилища их были разрушены и обветшалые, а тела прикрывала ветошь, Люди бродили почти голые.

Вдруг я заметил среди развалин каких-то страшных зверей. Полузвери, полулюди. Ходят на двух ногах, но видом схожи с медведями, волками и тиграми. Завидя их, люди стали метаться от ужаса. Эти зверо-человеки нападали на людей, отнимали у них хлеб, детей и разрушали лачуги.

Жалость к людям и гнев к их мучителям переполнили моё сердце, и я бросился к Старцу, умоляя его о помощи. Старец велел мне успокоиться и молча следовать дальше.

Но я не мог быть спокойным, ибо началось нечто ещё более ужасное… Зверо-человеки бросали на людей железные крючки, привязанные к верёвкам и цепям. Крючки вонзались в людское тело, и зверо-человеки тянули свою жертву по земле и пыли. Вал криков отчаяния, воплей и стонов покатился над выжженной пустыней, когда зверо-человеки стали тащить по земле детские тела, пронзённые железными крючками! У меня, не было больше сил терпеть, я бросился со слезами к Старцу: "Отец милый! Да чего же мы смотрим?! Да как можем допустить это? Защити их! Дай мне меч свой, я пойду и буду рубить это зверьё!"

Я плакал, а Старец тихо и ясно сказал: "Здесь мы не можем никого спасти и защитить. Спасаться и защищаться они будут сами. Мы только можем дорогу освободить и указать на неё… Ты не тревожься, мужайся и будь терпелив, ибо ещё большие ужасы попадутся тебе на пути в чужих землях. Слушай, внимай и молчи. Теперь ещё не поймёшь всего, позднее уразумеешь… Идём, сын мой!"