Три дня Индиго

– Он мертвый? – спросил Трофимов.

– Да, кажется, мертвый.

– Значит, и я, скоро… Но это же ничего, верно? Я должен был давно умереть. Я теперь понимаю. Я на Земле?

Из слепых глаз медленно покатились слезы.

– Вы на Земле, – сказал Лихачев.

– Похороните меня, ладно? Чтобы в земле? По-человечески.

– Хорошо.

– Я, кажется, засыпаю, – сказал Трофимов озабоченно. – Вы не подумайте, я нормальный человек был. Инженер. Говорили, небесталанный. НИИ закрыли к чертям… стал шмотье возить, бухал… Вам надо что-то с этим всем делать, товарищ милиционер!

– Мы сделаем.

– Вы спрашивали, что было последнее… Последнее – женщина пришла. Не за покупками. Они обсуждали что-то… не помню. Что-то важное. Она не в первый раз приходила. Женщина дала мне кристаллик. Он аж затрясся… я кристаллик под язык… сразу. Трехцветный. Красно-оранжево-желтый, переливчатый… Потом она закричала и умерла. Я так понял, что это значит, она хотела меня убить. Собирался выплюнуть кристаллик. Но поздно. Он тогда пошел к стекляшке, откуда всё достает. Говорил, что ему стыдно. И страшно. И он должен это сделать, иначе никак. Взял из стекляшки топор. Ударил себя в грудь. И я умер.

– Вы себя убили? – переспросил Лихачев.

– Я… он… Я путаюсь. Где я, где он. Да. Я его убил. А он меня. Товарищ милиционер… потрогайте меня снова…

Лихачев молча снял перчатку и приложил руку к щеке Трофимова.

– Я чувствую, – сказал Геннадий тихо. – Я понял, дети там тоже хотели… почувствовать тепло…

Он замолчал.

Лихачев некоторое время стоял, глядя на останки Геннадия Трофимова, прикрепленные к телу мертвого Продавца. Потом сказал:

– Он умер. Совсем. Жилка на виске не бьется.

Осторожно прикрыл Трофимову веки. Глянул на меня:

– Вот ты и нашел убийцу.

Милана зарыдала, прижавшись к Елене. Та молчала, глядя на тело. Потом сказала:

– У меня муж, покойный, в девяностые челночил. Возил из Польши тряпки всякие, спирт «Роял»… Он музыкант был, но не великий. На частных уроках тогда не заработать было.

– Без идеологии, конечно, жить можно, – сказал Лихачев скрипучим голосом. – Можно без всего. Видишь, Максим, можно даже без тела жить. Покупать кристаллики. Но некоторые сами на них подсаживаются…

Он отошел в сторону, вернулся с топором. Осмотрел, пожал плечами.

– Топор как топор…

Легонько тюкнул по корпусу Продавца. Металл, который даже не оцарапала дисковая пила, промялся, из едва заметной дырочки начал сочиться синий гель.

– Зря мы эту версию с порога отвергли, – сказал Лихачев. – Что за хренов криптонит в топоре, интересно?

– Тогда уж адамантиум, – вяло ответил я. Отвел взгляд от мертвого человека.

Да, Продавцы его не убивали.

Они предложили умирающему «пожить» в другой форме. Тот согласился. И стал фрагментом Продавца… где? На планете синей звезды? Значит, Продавцы как-то тихонько посещали Землю и при Прежних. Подторговывали… с кем? С обитателями Гнезд? Нет, их еще не было. Значит, с теми измененными людьми, которых отправляли к звездам Прежние. Видимо, тогда Продавцы на Земле торговать не могли. А вот когда пришли Инсеки, то сразу к нам кинулись.

Наркота.

То есть мы все собираем наркоту для каких-то инопланетных тварей. Вряд ли для самих Продавцов, этот вел себя так, словно его пристрастие постыдно.

– Что будешь делать, Максим? – спросил Лихачев. – Мы, я полагаю, расследование закончили. Ты можешь сказать Продавцу, что его товарищ пришел в себя и рассказал, что… лучше без деталей, верно?

– Сожрал кристаллик, испытал ужас и стыд, сделал супертопор и сам себя убил, – предложил я.

– Сойдет ему такой ответ?

Я пожал плечами.

Наверное, сойдет.

Не стоит, действительно, поднимать тот неловкий момент, что я знаю источник, где Продавцы берут головы и руки. Не стоит думать о том, что человеческий мозг в его голове жив, сознание сохранилось – и как во сне воспринимает всё происходящее.

И Продавец выдаст мне возвратный мутаген. Куда он денется.

Дарина станет обычной девушкой.

Нет, не обычной, конечно. Настоящей. Может, мы будем после этого вместе. А может быть, и нет. Это сейчас я для нее – всё на свете. Вернувшись в мир людей, она станет знаменитой, станет звездой. Напишет книгу «Моя жизнь в Гнезде». Будет выступать во всяких телешоу. Да ее Голливуд на любую роль возьмет! Бывшая Измененная, чудом вернувшаяся к людям! От плейбоев до олигархов, все будут вокруг виться.

Не важно.

Дарина станет настоящей, а она хочет этого больше всего на свете.

– Сойдет, – сказал я.

Лихачев кивнул, глядя на меня. Какая-то неловкость была у него во взгляде. Словно разочарование.

Он обвел взглядом захламленный Комок. Невесело рассмеялся:

– А я уж собрался тут пару дней провести. Жене позвонил, чтобы белье и чистые рубашки собрала.

Я подумал, что и про это ничего не знал. Что у Лихачева, которого зовут Игорь, есть жена. Что у Елены был муж-музыкант, который «челночил» лет сорок назад.

– Только я сделаю одну вещь, – сказал Лихачев.

– Мы сделаем, – кивнула Елена.

Я понял.

– Думаю, Продавец не будет против.

– Официально я это проводить не стану, – продолжил Лихачев. – Но это человеческий прах, и он будет лежать в родной земле. Я думаю, вам лучше уйти, ребята.