Три дня с миллиардером

— Да. Была бы у него ты, хрен бы он меня из детдома забрал. Он бы боготворил тебя. Ты же его копия по характеру. Следовало раньше понять, кого ты мне напоминаешь. — Антон глядит на меня через плечо. — Когда Генрих накопал на тебя и твою семью, я не придал значения прошлым переездам твоей матери. Я же не знал, как звали ту горничную. Но после последнего визита Беркута в наш дом все изменилось. Лев Евгеньевич готов тебя на руках носить, а Ксюша со свету сжить. Выходит, тот пьяный бред вовсе не был бредом. Оставила твоя мать огромный след в его сердце.

Я мотаю головой. Хочу избавиться от этого наваждения. Хочу сказать, что все это — чистая случайность. Но не визит Льва Громова к моей маме.

— А ты говорил, что любви не существует.

— Твоя мать была единственной слабостью Льва Громова. Я тех времен не застал. Естественно, в моем понимании сложился совсем другой образ отца — человека, получающего выгоду всегда и во всем. Но надо отдать твоей матери должное — она всех нас уделала.

— Она всего лишь не сделала аборт, — вздыхаю я, в глубине души признаваясь самой себе, что мама тоже все эти годы любила моего отца.

У нее не было романов, даже коротких. Иногда по ночам она плакала. Сразу меняла тему разговора, если мы с бабушкой начинали говорить ей о личной жизни. И она утверждала, что я добьюсь всего, чего пожелаю, потому что у меня сильные гены.

Зазвонивший мобильник заставляет нас с Антоном встрепенуться. Поднеся айфон к уху, он возвращается в комнату и, хмурясь, отвечает:

— Да… Да… Понял…

Я встаю с кровати, выпрямляясь перед ним и заглядывая в его лицо. Грудь разрывает от нетерпения. Мне важно знать, что мама в безопасности.

— Это Генрих, — сообщает Антон, скинув звонок. — С твоей бабушкой все хорошо. Оцепили всю деревню.

— А мама?

— Лев Евгеньевич до сих пор у нее.

— И Клим! — срываюсь я. — Любовник Ксюши, который годами копил в себе ненависть к моим родителям!

— Если он и копил к кому-то ненависть, то к самой Ксюше. Она использовала его, чтобы отомстить мужу. Вынудила жить в одном доме с родной дочерью, которая никогда не называла его папой. Поверь, Рина, Лев Громов отдаст жизнь за свою любимую горничную. Она слишком глубоко вросла в него и пустила корни. Ее уже не выдрать. Он знает, что делает.

Стоит Антону сказать это, как снова звонит его мобильник. Взглянув на экран с высветившейся фотографией гордого льва и подписью «Биг Босс Гром», он усмехается, протягивая айфон мне:

— Может, ты ответишь папе?

— Спасибо, воздержусь. — Отодвигаю от себя его крутой гаджет. Мне есть что сказать Льву Евгеньевичу, но не сейчас. Для начала надо освоиться в новой реальности.

Не выпуская меня из поля зрения, Антон отвечает на звонок:

— Привет!.. Нет, мы не дома… Да, я Ксюшу предупредил… Куда-то уехал? — заговорщически подмигивает мне, дразня вожака. — Я бы не отказался быть посвященным в твои дела… Конечно, она со мной… Что за тон? Расслабься, я свое не упущу.

Его последние слова невидимым ошейником ложатся на мою шею. Не затягивают, а просто оплетают, будоража каждый мелкий волосок на коже. Я взволнованно потираю ее и отвожу взгляд в сторону. Пытаюсь зацепиться за что-нибудь интересное, но снова и снова возвращаю его к Антону. Ощущение, словно я плыву без весел прямо к вершине водопада. Еще чуть-чуть — и утону, погибну.

— Сказал, у него дела, — докладывает он, закончив разговор с отцом. — Беспокоится о тебе.

Мои щеки пощипывает. Где-то внутри меня все еще живет девочка, мечтающая о заботливом папе. Резонно, что меня смущает непривычный надзор.

— Да ему медаль дать надо, — хмыкаю. — Надеюсь, мама постарается, отвесит. Прямо по морде.

— Рина, он не знал, что твоя мать была беременна, — оправдывает его Антон. То ли из чисто мужской солидарности, то ли жаждая наших с отцом близких отношений ради власти, которая уже ускользает, как песок сквозь пальцы.

— Ну и хорошо. Вдруг под его опекой я выросла бы бандиткой.

— Без него ты выросла еще хуже, — подшучивает Антон, в своей обаятельной манере изогнув уголок рта.

Необъяснимым образом между нами тронулся лед. Я его больше не боюсь. Наоборот, ищу в нем защитника. Он меня больше не держит в заложниках, а оберегает. Наверное, так и зарождается дружба — на зачатках доверия.

— Душно тут.

Обойдя Антона, выхожу на балкон и сдавленной грудью ловлю прохладный ночной воздух. Почти не освежает, но хотя бы притупляет пульсирующую резь в голове.

Антон выходит следом. Обеими руками опирается о перила и, чуть повернув голову, приваривается ко мне своим гибельным взглядом, засасывает в заболоченную воронку глаз.

— Если хочешь, я все перепроверю.

— Есть ли в этом смысл? — криво улыбаюсь я. Даже не улыбаюсь, просто изламываю губы, ощущая мерзкую горечь на языке. — Или думаешь, Лев Евгеньевич свататься к моей маме рванул? Столько совпадений просто не бывает.

— С твоей одаренностью спотыкаться на ровном месте все возможно.

— Забей. Тебе еще заказчика искать.

— Да я уже нашел его. Завтра точно станет известно, не подвело ли Антошу Громова его чутье.