Три дня в Дагезане

"А что вы дали ему?" - хотел спросить Мазин, но сформулировал вопрос иначе:

- А он вас за что ценил?

- Он ценил мою молодость, - ответила она сухо. - Дорожил мной. Жена была старше его и много болела.

Мазин не откликнулся на этот прямолинейный ответ. Ему послышалась в нем нарочитость. Да он и не относился к числу моралистов. Не затем он пришел в эту комнату. Его интересовало другое: виновна ли сидевшая перед ним женщина в смерти своего мужа?

- Рассказывал ли Михаил Михайлович вам о своем прошлом?

- Он не любил говорить о прошлом. "Зачем тебе это? - спросит. - Ты тогда под стол пешком ходила. Да и невыгодно мне свой возраст подчеркивать". Отшутится - и все.

- Что же вы знали?

- То, что все. Он деревенский. На войне был, ранили его, демобилизовали, учился в Москве. Потом его признали...

- Откуда Калугин родом?

- Из Белоруссии.

- У него остались родные?

- Нет, погибли во время войны.

- Когда он женился в первый раз?

- Сразу после войны. Она была из Казани. Вдова. Ее мужа убили на фронте.

- Михаил Михайлович жил в Казани?

- Он ездил туда по делам... не знаю. А теперь вдова я.

Мазин сидел рядом с Мариной. "Пожалуй, спальня маловата". Бросалось в глаза, что, несмотря на размеры всей дачи, комнаты были небольшими. Все, кроме гостиной. Зато комнат было много.

- Михаил Михайлович сам проектировал этот дом? - спросил Мазин, отвлекаясь от главной мысли о прошлом Калугина, которая не должна была звучать навязчиво.

- Да, тут все сделано, как он хотел.

- А какова основная идея этого дома? Вы понимаете меня? Когда человек с возможностями Михаила Михайловича и его индивидуальностью берется за такое сооружение, тут не может быть случайного, тут должна быть общая идея. Зачем такой дом? Спокойное место работы? Или отдыха? Уединения?

- Нет. Только не уединения. Он терпеть не мог одиночества. Ему постоянно нужны были люди. Знакомые, незнакомые. Он любил гостей, любил угощать, любил, когда у нас ночевали, засиживались допоздна.

- Вас это не тяготило?

- Иногда. Но хозяином в доме был он. Однажды я сказала, он вспылил: "Я трачу свои деньги!" Я испугалась, что он сочтет меня скрягой, подобравшейся к тому, что он заработал.

"Она подчеркнула свое бескорыстие".

- Калугин был щедр?

- Еще бы! Вы не поверите, у нас... у него не осталось никаких сбережений. Сразу придется все продавать. И эту гостиницу...

Гостиница! Именно. Дом, в котором будет жить много посторонних людей, - вот как он замышлялся. Или почти посторонних, случайных. У Калугина нет родственников, и вряд ли можно найти столько настоящих друзей, чтобы заполнить все эти комнаты.

Мазин огляделся. Широкая тахта, туалетный столик, шкаф, и совсем мало свободного места... На стене картина или набросок, сразу не поймешь - то ли современная раскованная манера, то ли недописано, недоработано: тяжелый, пасмурный фон, почти такой, как сейчас за окном, силуэты гор, насупившийся лес - все грубо, в невыразительной серо-зеленой тональности, - и вдруг приковывающая глаз яркая точка, пятно, нет, не пятно, а полоска, красный бросок кистью поперек покрытого тучами неба, как след взлетающей ракеты или, наоборот, несущейся к Земле, входящей в атмосферу. Или метеорит? Нет, на картине день, и комок пламени не похож на небесное тело...

- Мрачновато для спальни.

- Ужасно. Далеко не лучшее, что написал Михаил Михайлович. Я говорила, что колорит меня угнетает. Тогда он взял кисть и бросил этот красный мазок. "Что это?" - спросила я. Он пожал плечами: "Так лучше смотрится".

Это действительно был один бесформенный мазок. Но случайный ли?

- Михаил Михайлович писал с натуры?

- Ему нравились окрестности Красной речки.

"Он знал, что там самолет, разбившийся, сгоревший", - думал Мазин, глядя на алое пятно - след пламени, прорезавший горизонт.

- В каких войсках служил ваш муж?

- В пехоте.

Это прозвучало отрезвляюще. Где связь между гибелью самолета, разбившегося четверть века назад, и убийством Калугина? Он не был летчиком и не мог находиться в самолете. Но мог оказаться свидетелем его гибели. Мог сражаться в горах, защищать перевалы. Однажды над головой солдат вспыхнул воздушный бой. Калугин видел, как подбитая машина устремилась к земле. Это запомнилось, вернулось через годы, отразилось на клочке полотна, холста. И все? Скорее всего...

- Он воевал на Кавказе?

- Кажется, нет.

- Его не связывали с Дагезаном воспоминания, прошлое?

- Нет. Он выбрал это место потому, что его привлекла природа, натура. Так он говорил. Я еще училась тогда.

- Где вы учились?

Это был снова шаг в сторону, в нужном или случайном, бесполезном направлении, Мазин не знал.

- В цирковом училище.

- Вот как? По призванию?

Потухшее лицо Марины оживилось.

- Цирк нельзя не любить.

Выло в этой женщине трудно воспринимаемое противоречие: цирк, спорт все это требует воли, настойчивости, характера. И тут же стремление жить "просто", по течению, слабость.

- Значит, Михаил Михайлович не служил на Кавказе?

Вопрос вырвался почти вопреки логике.