Три дня в Шадизаре

— Его навыки отправились с ним на Равнины. Если я возьму руку человека, который при жизни ударом кулака сбивал с ног быка, и попытаюсь кого‑нибудь стукнуть, то меня этой же рукой и забьют, скорее всего. Понимаешь? Скелет без души — что кукла на верёвочках. Просто инструмент. Но если в слугу вернуть его же дух, то он будет уметь всё то, что умел в жизни. И для таких слуг обычно тела приготовляют как мумии. Это обеспечивает сохранность и длительную службу, а собственная душа 'греет', как говорят некроманты. То есть, имея сильную личность, нет необходимости во внешнем источнике энергии. Эмоции умершего сами являются энергией, достаточной для функционирования слуги, если эти эмоции достаточно сильны. Например, из убитого воина, чей дух жаждет отмщения, или из того, кто очень не хотел умирать и до конца цеплялся за жизнь, а после смерти хочет снова жить, получатся самодостаточные слуги, а из умиротворённого монаха или мудреца — никак.

— Что ж, — хмуро заметил Даркл, — в таком случае, должен сообщить вам две вещи, хорошую и плохую. Хорошая заключается в том, что ассасина никто не нанимал. Его нет. А есть тот трижды проклятый кхитаец–лжегхуул, которого воскресил его братец. Это и была плохая новость. По крайней мере, на такие мысли меня натолкнула эта лекция.

— Видимо, это так, — кивнул Ксардас, — иначе объяснить его интерес к некромантии трудно.

— И тогда становится ясно, куда исчез труп мага, — подхватила Кира.

— Точно. Нам остаётся только разработать план по его поимке и уничтожению. Только вот как уничтожить мёртвого?!

Геглаш пожал плечами:

— Да так же, как и живого. При нарушении целостности тела либо скелета магия теряет силу. И если отсечение руки мгновенного эффекта может не иметь, то при отрубании или разрубании чего‑либо происходит быстрая утечка энергии, вроде как утечка крови у живого. То есть, отруби ноги — и энергия иссякнет в десять–двадцать минут. Раскроши ребра–ещё быстрее. А отрубание головы даёт почти мгновенный эффект. Как только энергия иссякает, душа освобождается, поскольку чары разрушаются. И перед нами снова только скелет, рассыпающийся на части.

— Притом измочаленный, — ухмыльнулся Даркл и добавил: — и таким вот образом можно поднять кого угодно и создать целую армию?

— Наверняка нет. Несколько десятков скелетов или зомби — вот максимум, который может удерживать под своим контролем даже сильнейший некромант. Души их заключены в их останки, дабы снабжать слуг силой. Жуткая участь, должен заметить.

— Но тогда почему мертвецы не убьют того, кто такое сделал с ними? — спросил северянин.

— Так ведь убивают же. Очень многие неопытные или просто самоуверенные некроманты приняли смерть от своих же слуг. Поднять относительно легко — трудно удержать в подчинении. Вообще, это сложная материя. Дело в том, что человек живой воспринимает мир иначе, чем он же, но мёртвый. Уже одно осознание своего положения сводит с ума и повергает в пучину отчаяния. А некромантия даёт магу власть над мертвецом и над его душой. На самом же деле, лично я могу поднять, скажем, десять скелетов умерших недавно людей. Но если я хочу, чтобы они убивали, я должен поднять убийц и бандитов. Иначе я не буду иметь над ними власти. Убийцу и насильника, снятого с виселицы, поднимет и начинающий, особенно если сам такой же в душе. Праведника, паладина, священника Митры мне поднять невозможно, как невозможно их контролировать. Это сложно понять, если объяснять по–простому, то есть некроманты сильные, вроде меня, и искусные. Я не искусен, потому как некромантией интересуюсь из любопытства. Так вот, сила определяется количеством мертвецов в один момент, которых некромант может удерживать без обряда возвращения духа. Искусство же определяется тем, насколько хорошего человека может анимировать некромант с обрядом возврата. Поднять просто хорошего человека — сложно. Ведь некромант, будучи адептом тёмных по своей природе сил, попросту не имеет над ним власти. Заставить его подчиняться и убивать — нереально. Хотя были и такие маги, которые могли поднять и подчинить кого угодно. За примером далеко ходить не будем: это археронские маги.

— Думаю, я понял. Что ж, раз у проклятого колдуна нет целой армии нежити — это уже некоторый успех.

День второй. Ночь.

Геглаш закрыл книгу и повернулся к остальным:

— Думаю, я нашёл нужные формулы. Теперь мы сможем попробовать связаться с демоном, с которым говорил Молларис. Не гарантирую, что у меня что‑то получится, но вдруг?..

— И что нам это даст в случае успеха? — поинтересовалась Кира, — свидетельство демона, как вы понимаете, не доказательство и даже не факт.

— Ну, положим, нам не доказательство важно, а хотя бы ниточку найти, — заметил Даркл, — потому как мне как‑то не улыбается лазить по канализации в поисках ожившего мертвеца, к тому же, напомню, их там теперь двое.

Геглаш посмотрел на Даркла и пригладил бороду: