Три дня в Сиренополе

Размытые силуэты кораллов колыхались разноцветными причудливыми цветами, и неуловимыми яркими молниями мелькали между ними маленькие мелководные рыбки. Толща воды перед глазами была полупрозрачной и нежно-бирюзовой, а если приподнять голову, можно было увидеть краешком глаза, как яркое дно отражается всеми своими красками на внутренней поверхности пленки воды. И хотелось любоваться этим зрелищем часами, но воздух в легких неумолимо кончался, и, последний раз взглянув вверх, Лина вынырнула. Лион уже вышел из воды, и его черные, как смоль, мокрые волосы сверкали на солнце. Он взбирался вверх по камням, и казалось, что его мускулистые загорелые ноги не касаются беспорядочного каменного хаоса - таким легким, быстрым и воздушным было каждое его движение. Почувствовав взгляд Лины, Лион остановился, ослепительно улыбнулся и протянул ей сильную руку, помогая взойти на камень. Белль и близнецы уже выкупались и ждали их наверху. - Ты сам участвовал или только смотрел? - донес ветер обрывок их разговора. - Только смотрел, - ответил брату Мик,- но говорят, что это тоже полезно. Белль шутливо дернула обоих братьев за черные кудряшки и широко улыбнулась навстречу Лине и Лиону. Трава на плато была выжжена солнцем, но ее тепло-охристый цвет чудесно гармонировал с белыми, чуть кремоватого оттенка стройными колоннами древнего города. Сухие злаки пробивались между каменными плитами, ровные ряды колонн вели к полуразрушенному, но величественному портику, а внизу ярким синим цветом сверкало море. Каким-то неуловимым очарованием, впитавшим в себя ушедшие века, древний Сиренополь даже превосходил нынешний. - По легенде, здесь, в этом городе, жили сирены, когда они еще были просто земными женщинами, - сказала Белль. - И так возникло название Сиренополь... Лион, гибкий и легкий, как леопард, взлетел на обломок колонны и так же невесомо, играючи, спрыгнул вниз. - Наша Белль поет, как сирена, - сказал он Лине. - Белль? Девушка улыбнулась и, беззаботно вскинув голову, взяла несколько высоких мелодичных нот. Неимоверно высоких. Немыслимо мелодичных. Нет, никогда и нигде Лина не слышала такого дивного, неземного голоса. А Белль уже, смеясь, играла с близнецами, словно это не она только что явила подлинное чудо. - Но, Белль, - все-таки сказала Лина . - С таким голосом вы могли бы стать звездой мировой оперы, вы могли бы... - Ну что вы, Лина,- улыбнулась она. - Для вас, чужестранцев, искусство серьезное занятие, вы учитесь этому и, естественно, добиваетесь каких-то высот. А для нас в Сиренополе в этом нет ничего особенного. Мы все понемножку... Ну, например, Дэви, вы видели, рисует, Мик работает по дереву, Лион танцует, я пою... Ведь это так просто. - Идемте, я покажу вам портик, - предложил Лион. Лина взяла протянутую руку и пошла по нагретым солнцем мраморным плитам, стараясь попадать в такт его плавных, парящих шагов. Как же должен танцевать этот человек, если он даже ходит, почти не касаясь земли... В портике было тихо и прохладно, и свежий запах моря, смешиваясь со стоячим воздухом, пропитанным древностью, создавал совершенно неповторимый запах. Звонкие удары каблучков Лины многократно отразились от стен, а неслышные шаги Лиона сгладили их мягким шуршанием. Лина взглянула на море сквозь частый двойной ряд колонн. - Как здесь красиво, - чуть слышно произнесла она. - Какое это вообще чудо - Сиренополь... Почему люди, приезжающие сюда, не остаются здесь навсегда? Лион ответил не сразу. - Наши законы запрещают это. Как только у гостей возникает подобный вопрос, кто-нибудь из сиренопольцев объясняет им это. - Законы Сиренополя... А почему с ними нельзя ознакомиться сразу, заранее? - Законы Сиренополя, - медленно повторил он. И внезапно - Лина даже не успела вздрогнуть - Лион схватил ее за запястья и с силой неистового морского ветра навернул к себе. - Я люблю свой город. Я знаю, что это самый лучший из когда-либо существовавших городов. Но вы - вы прекраснее любого города на земле, Лина. Законы Сиренополя... когда-нибудь я расскажу вам. Но будет лучше, если вы уедете отсюда раньше... чем я вам расскажу. Захваты его пальцев были сильными, но не причиняли боли и даже не сдавливали ее кожи - пальцы человека, умеющего точно распределять напряжение каждой мышцы своего тренированного смуглого тела. Лина с улыбкой высвободила руки. И зачем она заговорила о каких-то законах - ведь это совсем неинтересно... - Вы хотите, чтобы я уехала, Лион? - Я... разве я это сказал? ...Краешек огромного сиренопольского солнца скрылся за горизонтом, когда Лина, Белль, близнецы и Лион шли по беломраморной городской набережной. Высокая фигура девушки в белом платье с открытыми плечами, на которые ложились прямые пряди белых волос, ирреальным силуэтом возникла в густо-ультрамариновых сумерках. - Стефания, - радостно сказала Белль. - Это Стефания, невеста Лиона. Лина, гостья нашего города, художница. Едва приостановившись, Стефания сверкнула белыми, как платье и волосы, зубами. Ее обнаженные загорелые руки и ноги тонули в полумраке, но четко обрисованная платьем фигура была безупречной, как и уверенная, твердая походка, залюбовавшись которой, Лина даже обернулась. - А каким видом искусства занимается Стефания? - спросила она у Белль, когда белый силуэт растворился в сумерках. - Высокая гимнастика над водой,- последовал не совсем понятный ответ. Она может делать со своим телом все, что захочет - правда, Лион? Он ее очень любит, - закончила Бёлль, лукаво блеснув длинными черными глазами. Лион молчал. Лина так и не взглянула в его сторону.