Три дня в скальных монастырях Каппадокии

Мы присели на несколько минут на выступе этой террасы. Безумный пейзаж простирался перед нами, словно поднос с непонятными игрушками. Скалы всевозможного вида, образованные природными стихиями или руками человеческими. Дырявые скалы, изъеденные водой, полые внутри, с высеченными дверями и окнами. Кое-где наружные стены обвалились, предоставив взгляду прохаживаться по-свойски по кельям и каналам запутанного монастыря. Мне вспомнились дома, выпотрошенные известной бесчеловечностью недавних разрушений. Уничтожение со стороны природы, уничтожение со стороны людей. Зимние воды наполняют расселины в скалах, превращаются в лед, расширяются и разрывают их. Люди иногда распространяются стаями, словно саранча, подвергая все уничтожению. И снова слышно, как поворачивается к тебе колесо жизни и смерти.

Лето было в разгаре, а воздух – свеж и живителен, какого я не чувствовал никогда в сухих землях Галло-Греции12. Усиливавшийся свет придавал конусам и тяжелым занавесам скал легкие оттенки – серые, розовые, золотистые. Небо было восхитительно фиолетовым. Чуть дальше остаток небольшого свода все еще нежно защищал, словно ладонью, выцветшую картину святого Георгия-Всадника. В редких местах, где было немного земли, белой земли Каппадокии, росли груши, тыквы, абрикосы, виноград. Здесь в Каромах растительности мало: она показалась мне значительно более ограничена, чем на фотографиях и в описаниях моего путеводителя. Исмаил сказал, что когда-то здесь была хорошая вода, но теперь ее направили в Прокопи. Несмотря на это, сочно-желтый цвет абрикосов придает особую жизнь этому могильному пейзажу.

Я закурил сигарету и задумался о странных вещах. «Пока ты еще можешь задуть спичку, весь мир принадлежит тебе». Затем мои мысли скользнули самопроизвольно и прошептали:

«Василис Двоероден был Акрит великолепный,

Цветущею усладою, каппадокиян розой,

Венцом неустрашимости и храбрости главою».

Мы отправились увидеть то, что еще можно было увидеть.

Многое я, конечно же, забыл. Только область Корам, Спафий и Матианы, радиусом около пяти километров: было под вопросом, хватит ли десяти дней, чтобы увидеть то, что описывал путеводитель. Кроме того, нужно было еще располагать транспортным средством, чтобы подняться на крутые вершины. Расселина на поверхности земли: войдя туда, оказываешься в большой церкви с колоннами, сводами и арками, полностью расписанной, и знаешь, что вверху монолит все такой же полый и скрывает целый монастырь. При выходе поднимаешь глаза вверх и видишь на скале напротив, что нартекс (?) с исчезнувшей передней частью смотрит на тебя с высоты словно бумажный змей с Богородицей и архангелами, с арочными яслями, с живописанными мальтийскими крестами. Оставляю в стороне остальные бесчисленные высеченные в скале пещеры, которые кажутся орлиными гнездами на вершине каменного шпиля.

Троглодитская жизнь должна была быть глубоко укоренившимся инстинктом в этих краях. Настолько сильно, что, когда несколько монахов из монастыря святого Василия, спасаясь от иконоборцев, прибыли в Южную Италию, они занялись там созданием и росписью подземных или монолитных часовен. Но здесь жизнь в пещерах определялась условиями этого перекрестка всех нашествий, всех разграблений, всех влияний. Это ясно видно, когда рассматриваешь на толстых стенах грубые царапины в виде Г, сделанные для установки балки, которыми крепились их запертые двери. А еще более, когда тебе показывают огромные жернова, которые перекатывали, чтобы закрыть входы в монастыри. Большие монастыри: в увиденной мной трапезной со столом, сидениями, ведрами и нишами для посуды (все это высечено в скале) могло располагаться сорок или сорок пять сотрапезников.

Отмечу теперь некоторые подробности.

1. ЧАСОВНИ

Часовен здесь много: кажется, существуют также и некоторые неизвестные. В каждом видимом отверстии, если там не скрывалось что-то более значительное, в этой огромной голубятне должна находиться часовня или келья. Иногда встречаются замечательные художественно оформленные двери, как, например, в часовне святой Варвары, иногда видишь внезапно примитивные рисунки с неумело прочерченными красными линиями. Среди этих рисунков я дважды видел изображение петуха. Такое изображение я видел и в Константинополе: в связи с ним мне рассказали невероятную сказку.

Часовня святой Варвары – высечена в большой каменной выпуклости. Слева поднимается большой толстый клык. Небольшой фасад изящен, с рельефным треугольником и двумя глухими меньшими арками, высеченными слева и справа. За входом находятся и другие линейные украшения народного искусства, выкрашенные охрой. Колонны и купол. В глубине – святая Варвара и святые всадники Феодор и Георгий, убивающие копьями дракона. Две-три трудно читаемые надписи:

?? (?????) ????? ??? ?????? ???…

«Господи, помоги рабу твоему…»

– постоянный припев каппадокийских монахов. Надпись между двумя всадниками мой путеводитель читает следующим образом: