Три дня

Маргарета встала, взяла его чашку, вылила ее содержимое на кухне в мойку и стала ждать, когда вода нагреется и кофе процедится через фильтр. Она слышала доносившиеся из-за стола смешанные звуки переговаривающихся, смеющихся голосов. Иногда до нее долетало какое-нибудь громко сказанное слово: «садовый участок, революционный кульбит, пирог со сливами, заявление для прессы», и, слушая, она гадала, о чем они говорят. Она с удовольствием думала о тишине, которая настанет после того, как разъедутся гости. Интересно, когда уедет Хеннер — в числе первых или одним из последних, оставшись до вечера? Они ни о чем не уславливались: ни о встрече здесь, за городом, ни о том, чтобы повидаться в Берлине. Одну ночь они провели в объятиях друг друга, лежали спиной к спине, прислушиваясь к дыханию друг друга. Они очень сблизились, но почти ни о чем друг друга не спросили. Их связывало так мало и так много, что Маргарета могла представлять себе все что угодно. Она была совершенно спокойна.

5

Когда она принесла Йоргу кофе, тот уже был занят другими мыслями.

— Слишком много чести! — сказал он Ульриху, отвергая его предложение.

Но Ульрих настаивал, что нужно принести работающий от батареек радиоприемник Кристианы и через пять минут послушать речь федерального президента.

— Что ж вы, забыли, как мы на Новый год всегда включали «Dinner for Опе»,^[82] а потом смотрели выступление федерального президента? Вот уж была потеха!

Андреас его поддержал:

— Тебе же зададут потом вопрос по поводу его речи. Так что лучше будет тебе с ней ознакомиться.

Радио принесли и включили. Во вступительных словах диктор пояснил, что, давая в этом году согласие на выступление с соборной речью, президент решил заранее не объявлять тему. Он сказал, что выберет для своей речи тему, которая больше всего будет волновать людей на момент выступления. В настоящее время из сообщения газеты «Зюддойче цайтунг» страна узнала о том, что в пятницу президент помиловал одного террориста, а террорист в ответ на это выступил с объявлением войны. Как стало известно, в последние месяцы президент интенсивно занимался вопросом о помиловании террористов, поэтому не будет ничего странного в том, если и в своей речи он обратится к этой теме. Во всяком случае, оставив открытой тему предстоящего выступления, президент или его советники по связям с общественностью сделали блестящий ход: все с нетерпением ждут выступления президента, и в Берлинском соборе нет ни одного свободного места.

Йорг в изумлении воззрился на Марко:

— Ты опубликовал заявление? То, которое ты мне показывал вчера и над которым я собирался подумать?

— Да. Я заручился юридической экспертизой. Оно не может тебе повредить. Революция не может принимать то или иное решение в зависимости от того, отвечает ли оно твоим настроениям или эстетическим требованиям и нравится ли оно твоей сестре. Так что не отрекайся от него! В противном случае ты сделаешь себя посмешищем. — С этими словами Марко полусерьезно-полушутливо поднял вверх сжатый кулак. — В этом заявлении содержится только то, что ты высказал здесь сегодня утром.

Йорг устало кивнул. Может быть, подумал он, Марко и прав, и заявление составлено правильно, и, исходя из того, что он сказал утром, его необходимо опубликовать. Но даже правильные и необходимые вещи иногда производят ошеломительное впечатление. С тех пор как он вышел из тюрьмы, с ним все время происходит что-то ошеломляющее.

Диктор включил окончание заключительного хорала, за которым последовали приветственные слова епископа, обращенные к президенту. Затем началось выступление президента.

Он говорил о терроризме семидесятых-девяностых годов, о преступниках и их жертвах, о вызове и достойном ответе свободного правового государства, о том, что долг государства — уважать и защищать человеческое достоинство. Этот долг заставляет государство давать силовой ответ тем, кто предпринимает насильственные действия против него и его граждан. Но благодаря этому долгу государство чувствует в себе достаточно сил, чтобы соблюдать должную меру в деле защиты порядка и прекращать борьбу после того, как непосредственная угроза уже миновала. Конечной целью всегда остается умиротворение и примирение. Еще трое террористов сидят в тюрьмах. Всех троих он помиловал.^[83] Это должно послужить знаком, что с терроризмом покончено и в обществе нет больше тех противоречий и противостояний, которые привели к его появлению. Сейчас перед нами встали новые угрозы, тоже террористического толка, которые мы хотим встретить в условиях примирения и согласия.