Три флакона авантюры

К сожалению, этот так позитивно начавшийся день завершаться ровно и гладко даже не подумал. Видимо, сыграл пресловутый закон подлости, который явно вообще решил обосноваться неподалеку от меня. Иной причины для появления такого количества неприятностей на квадратный метр моей жизни я не вижу!

Сначала, минуя уже знакомого гоблина-привратника, мы дружно проскандировали:

— Пока, Жан!

Гоблин побледнел от гнева до того бледно-зеленого оттенка кожи, который дивно гармонировал с медными, пышно взбитыми кудрями прически. А после гора, затянутая в розовый шелк, медленно поднялась и, продемонстрировав немалые клыки, гневно рыкнула:

— Я — Жаннет!

Мы с ужасом «полюбовались» пудовыми кулаками, мощными руками с бугрящимися бицепсами и перекошенной кровожадной улыбкой, красовавшейся на редкость брутальной физиономии дамы-охранницы.

— Ой, Жанни, милая! Я просто договорить не успел, а тут ты со своим волшебным приветствием!.. — робко улыбнулся Грэгори и попытался сделать комплимент: — Ты сегодня чудесно выглядишь!

— Я знаю! — таким зловещим тоном подтвердила осведомленность о собственной привлекательности гоблинша, что мне стало жутко.

— А где Жан? Он же тут еще недавно был… — встряла в разговор Айлири.

Гоблинша погрустнела и села обратно, зябко передернув плечами.

— Он — на смотре! Боевом. Его вашество, глава Службы Безопасности Академии изволил восстать из могилы, и первое, что он пожелал увидеть, — свой личный состав.

Хм-м-м… лично меня это наводит на определенные мысли… и ассоциации. Нехорошие такие!

— Ну, смотр — это еще не конец света! — оптимистично заметил Грэгори, перекладывая корзиночку с лекарствами из одной руки в другую.

— Кому как, кому как… — уныло протянула Жаннет и подтащила к себе большую ведомость. Полистала и поставила напротив наших фамилий крестики. Типа — вернулись! А потом последовал очередной виток жуткостей из жизни привратников, стражей и иже с ними.

— Между прочим, этот гад упокоенный спросонья всегда жрать хочет! То есть если его сейчас там что-то не устроит, то он может решить поужинать, не отходя от плаца!

— А это разве разрешено? — со страхом пролепетала Айлири, сжимая локоть Грэгори, который в это время с интересом изучал декольте дриады.

— А кто ему запретит?! — угрюмо фыркнула гоблинша. — Разве ректор или его правая рука. Которая призрачная… Но и Черному Принцу, и Ильсору нет никого дела до того, как Нифигасэй-Сибэль муштрует свой личный состав!

— Кто?! — Я нервно хихикнула, подумав, что ослышалась.

Мне повторили. Я повторно удивилась.

Неужели упокоенный глава СБ и есть наше знакомое умертвие? Имя-то созвучно! Нет, ну все же, как его родители недолюбливали, если так обласкали?..

— Так, я вас отметила! — Жаннет захлопнула книжечку учета. — Свободны! Только вы это… Лучше окружной дорогой идите, ага?

— А что на прямой?

Скорбно и тихо:

— Нифигасэй-Сибэль…

— Спасибо за совет! — дружно сказали мы и, пожелав гоблинше хорошего вечера, также дружно свернули на прямую аллею.

Спустя полминуты я, нервно сжимая ладошки, поведала Айли и Грэгу:

— Я никогда себе не прощу, если этого не увижу!

— Аналогично!

— А если ОН нас увидит? — вполне здраво засомневалась дриада, слегка затормозив.

М-да, причина… Мы замедлили шаг, тоже убоявшись перспектив. Все же этот… ха!.. Нифигасибэль на всех тогда произвел поистине неизгладимое впечатление. Я даже улыбнулась, от забавного прозвища, которое сложилось в уме.

— А мы — по кустам! — громким шепотом предложил выход пакостник.

— А если заметит?

— На этот случай есть универсальная отмазка всех времен и народов: «Мимо проползали!»

Собственно, решение было принято, и мы не собирались отступать. Идиоты… Все же любопытство, порой болезненное, — это общая черта факультета интриганов и пакостников. Почему болезненное? Ведь последствия бывают иногда отнюдь не радужными!

Так что мы неторопливо шли по центральной аллее, отмечая странную тишину. Птицы не пели, цикады не стрекотали, домовые с матами не носились. Ненормально. Да и деревьев с прочими растениями почему-то стало меньше, и половина беседок больше не была увита плющами… Половины статуй мы тоже недосчитались. Короче — дело нечисто!

Когда мы подходили к большой полянке, которая находилась в стороне от основной дорожки, то услышали чей-то злобно матерящийся голос. Мы осторожно подобрались поближе и, замирая от страха, выглянули из-за ближайшего дерева.

Во-первых, поляну мы не узнали. Из ниоткуда там появилась большая площадка, вымощенная старыми плитами, которые словно бы из-под земли поднялись. А на площадке было много зелени… Деревья, у которых внезапно нарисовались весьма виноватые лица, стояли, понурившись. За ними прятались свившиеся гигантскими змеями лозы и лианы.

В вольных позах по всему периметру плаца застыли статуи из сада. Химеры и горгульи зябко ежились и старались лишний раз не шевелиться. А еще мелко дрожала вся округа, потому как от земляного дракона на поверхности остались только страдальчески подведенные к небу глаза, а остальное тельце старательно заныкалось в той матушке, которая сыра земля, и надеялось, что авось пронесет.