Три героя

Опасаясь снова войти в комнату без Алекс в качестве буфера, Джордан медленно переоделся, все время задаваясь вопросом, как он может уничтожить одежду меярин, чтобы никогда больше ее не видеть. В растерянности он засунул вещи в угол ванной и решил разобраться с ней завтра первым делом. Может быть, у Фитци найдется какое-нибудь химическое соединение, которое превратит ее в пепел. Чокнутый профессор химии, вероятно, получил бы удовольствие, придумав способ уничтожить якобы неразрушимый Мирокс.

Когда услышал, как наружная дверь открылась и закрылась еще раз, и тихий голос Алекс снова что-то пробормотал, понял, что больше не может медлить, поэтому вышел из ванной и остановился на пороге между комнатами, его тело напряглось.

На этот раз чары разрушила не Д.К..

Это был Биар.

Наконец-то преодолев шок, из-за которого он потерял дар речи, темноволосый мальчик бросился вперед и заключил Джордана в сокрушительные объятия. Его хватка была почти невыносимо крепкой, но Джордан наслаждался этим ощущением и ответил на объятия так же яростно.

Вскочив с кровати, Д.К. подбежала, чтобы присоединиться к ним, как и Алекс, которая действительно сменила свой костюм меярины на что-то более повседневное.

Они вчетвером наслаждались групповым объятием в течение неисчислимых минут, прежде чем, наконец, отстранились, незаметно вытирая при этом глаза. Д.К. продолжала держаться за Джордана, поэтому он отвел ее обратно к своей кровати и усадил их обоих, крепко обняв ее. Алекс подошла и рухнула на кровать Биара, в то время как темноволосый мальчик подтащил стул и развернул его, чтобы оседлать его задом наперед. Только когда все уселись, Биар перевел взгляд с Алекс на Джордана и, наконец-то, заговорил.

— Итак, кто хочет рассказать нам, что, черт возьми, здесь происходит?

На мгновение воцарилась тишина, когда Алекс и Джордан встретились глазами, безмолвно обсуждая, кто будет говорить.

Именно Алекс со вздохом сдалась и сказала:

— Для этого нам всем понадобится шоколад.

— 2-

Джордан проснулся весь в поту, его сердце бешено колотилось в груди.

С трясущимися руками он приподнялся, чтобы взглянуть на Биара, и вздохнул с облегчением, увидев, что сосед по комнате все еще мирно спит. Это была третья ночь подряд, когда Джордана мучили кошмары, но предыдущие две ночи он просыпался с криком, достаточно громким, чтобы его услышали в Трюллине, напугав Биара до полусмерти. Джордану всегда нравилось иметь соседа по комнате, особенно когда этим соседом был кто-то, кого он считал ближе, чем брата. Но в последнее время он мечтал о собственной комнате, хотя бы для того, чтобы его ментальные демоны не заставляли Биара тоже страдать. Однако политика академии означала, что одноместные комнаты не предусмотрены. Так что это означало, что Джордан должен был справиться со своими ночными кошмарами. И чем быстрее, тем лучше.

Он только хотел бы знать, как именно это сделать.

Когда дрожь утихла, Джордан перевел дух, преодолевая остатки тошноты, сопровождавшей его насильственное пробуждение. Каждую ночь ему снились одни и те же сны, и даже сейчас, когда он был в сознании, он все еще слышал затяжное эхо голоса Эйвена, шепчущего:

— Ты мой, Джордан Спаркер. Навсегда.

Вздрогнув, Джордан откинул одеяло и поднялся на трясущихся ногах. Как и в прошлые две ночи, он знал, что в ближайшее время не сможет снова заснуть. Вместо того, чтобы гоняться за тенями по комнате до рассвета, он тихо переоделся в более теплую одежду, остановившись только тогда, когда Биар издал сопящий звук и перевернулся на другой бок. Убедившись, что его друг все еще крепко спит, Джордан на цыпочках направился к двери, оставив Биара наедине с его безмятежным сном.

Не будучи уверенным во времени, Джордан знал только, что уже поздно. Намного позже десятичасового комендантского часа, после которого студенты должны были оставаться в здании общежития. Но он все еще нервничал после своего кошмара и чувствовал, как стены смыкаются вокруг него, когда он шаркал по коридору и спускался по лестнице на первый этаж. Комендантский час или нет, ему нужно было быть снаружи… точно так же, как и в предыдущие две ночи, ни одна из которых не привела к тому, что его поймали и сделали выговор.

Джордан знал, что если дойдет до этого, он сможет использовать свой дар. Его способность растворяться в воздухе, безусловно, облегчала то, что его никто не видел. Но усилия истощили его, и он уже так устал от последних нескольких ночей беспокойного сна. К тому же, каким бы маленьким ни был шанс быть замеченным в это время, риск помогал ему чувствовать себя живым и свободным — пусть даже на мгновение.

Когда Джордан добрался до выхода из здания общежития и вышел на улицу, холодный воздух был подобен пощечине. Он судорожно вздохнул, плотнее запахивая свое тяжелое пальто, наслаждаясь этим ощущением. Закрыв глаза, он глубоко вдыхал воздух, жгучая боль каким-то образом ослабила пустоту внутри.