Три глотка волшебного напитка

– Проклятия, – пожала плечами девушка. – Далис говорит, что при жизни я столь сильно ненавидела, что заключила сделку с богами. В обмен на исполнение моего желания отказалась от всего, что имела. Прокляла того, кого считала всему виной. И теперь слежу за исполнением своего желания, даже не желая этого. А Фис следит за мной. – Гретхен погладила ночную тьму, и под ее пальцами проступили очертания черного пуделя. – Когда мое проклятие исполнится, он заберет меня.

– Ты этого не хочешь?

– Когда-то хотела. Теперь… Я бы все отдала, чтобы отказаться от брошенных слов. Но боги приняли мое желание, и мне осталось лишь ждать. Скоро он умрет, и Фис найдет кого-нибудь другого. – Пудель оскалился, обнажая чересчур белые для обычной собаки клыки. – Разве ты не чувствуешь, что она талиари? – Гретхен коснулась встопорщенной шерсти. – Это людям я обещала не раскрывать подробности нашей сделки. Она – не человек.

– А условие?

– Раньше о подобном и не думали, – горько усмехнулась девушка. – Проклинали навсегда, платя за это жизнью. Ограничивающее условие появилось позже, но и проклятия стали слабее. В былые времена младший принц уже был бы мертв.

– Ты знаешь, как его прокляли?

– Конечно. Я же страж. Если ты хочешь его спасти, думай быстрее. Богам быстро надоедает неопределенность, и, если бы не вмешательство Далиса, младшего принца призвали бы неделей ранее. Слишком уж зыбкое выполнение условия у вас выходит.

– Что я должна сделать?

Гретхен покачала головой, намекая, что больше не скажет мне ни слова о проклятии принца.

– Хорошо. – Я помедлила, но все же задала волновавший меня вопрос: – Я могу что-то сделать для тебя?

– Ничего. – Ее губы тронула благодарная улыбка, и от этого мне стало еще горше. – Проклятие исполнится, и я исчезну.

Она закрыла глаза и вновь повернулась к столице, давая понять, что разговор окончен. А я… я побрела обратно в зал. Гретхен хотела побыть в одиночестве, а я не решилась навязываться. К тому же и у меня прибавилось поводов для размышлений.

В дверях столкнулась с лордом Анвентаром. Обернулась, чтобы увидеть, куда он направляется, и застыла. Как и друг Валиара, который в задумчивости касался пустого парапета.

– Вы никого здесь не видели? – осведомились у меня, обнаружив, что я замерла на пороге.

Я отрицательно качнула головой. Никого – это ведь не Гретхен. Почти и не соврала, получается.

– Показалось, – пробормотал себе под нос мужчина и стремительно развернулся, словно бы не хотел, чтобы его в чем-то заподозрили. – Идемте, леди. Его высочество вас искал.

Мне оставалось лишь повиноваться.

Глава 7 О Божественном провидении и проведении

Заснуть не удалось. Сколько бы я ни напоминала себе о необходимости сна, дармовая энергия вселяла ложную уверенность в себе. И вместо того чтобы, дождавшись пока все уйдут, лечь отдыхать, я высунулась на балкон. Хотела повторить посадку Гретхен, но охрана не дремала. Пришлось довольствоваться малым – посиделками у парапета и просмотром звездного неба.

По ночам осень уже вступала в свои права, и, не напитайся я чужой силой, изо рта вылетали бы облачка пара. Но чем больше силы, тем меньше любой из нас нуждался в исполнении капризов тела. Сон не шел, сила требовала действий, а действия мои были крайне ограничены. Разве что разбудить Ардена, но тот, кажется, успел приложиться к дарственному алкоголю и теперь представлял собой жалкое зрелище. А если еще и проклятие активизируется…

Я нахмурилась, вспоминая о словах Гретхен. Моего присутствия хватало для сдерживания проклятия, порой оно отступало, но через несколько часов возвращалось. Что же происходило прежде, чем чары отступали?

Я задумалась, припоминая. Редко ограничивающее условие было простым, чаще для его выполнения требовалось свернуть горы, но Валиар для брата уже их свернул – нашел меня. И ведь смог, хотя Лиер совсем в другой стороне от Рейнса, не говоря о том, что, по всем правилам, меня не должно быть в живых. Поселение умерло, и я должна была последовать за ним, вновь стать бесплотным духом. И если загвоздка в этом, то что дух может совершить, но никогда не станет?

Я надула щеки от недовольства. Хорошо, что никто не видел – едва ли в меня бы хоть кто-то после такого поверил и вознес хвалу. Но чувствовала я себя именно так, надутой и недовольной несправедливостью жизни. Загадка отказывалась решаться, а сила требовала сделать хоть что-то – пусть даже бесполезное. Пролететь по городу, перевернуть его вверх дном, засыпать песком главный храм, чтоб настырный Верховный и думать забыл о своих поисках.