Три глотка волшебного напитка

– Но жить здесь можно лишь с разрешения императора, – не удержавшись от подтрунивания, напомнил собеседник. – И вы не сможете самостоятельно выбрать, где вам жить и с какими соседями.

– Я понимаю, – выдавила я сквозь зубы.

– В таком случае следуйте за мной. – Валиар произнес все настолько корректно и вежливо, что я не могла не заподозрить его в лукавстве. А уж вкупе с довольной улыбкой, посетившей его лицо на краткий миг… Просчитал, но что прикажете делать, если он, кажется, нашел лучший вариант и для себя, и для меня?

Дом, к которому принц меня привел, находился в тупике. На первый взгляд и не подумаешь, что там, за высокими деревьями с пышной кроной, не вход в общественный парк, а чье-то жилище. Скрипнули несмазанные петли калитки. Спугнутые птицы в едином порыве сорвались с веток, оглушая меня в первый миг. Непроизвольно прикрыла голову руками, защищаясь от возможной массированной атаки с воздуха, но обошлось. То ли местные птицы были хорошо воспитаны, то ли уже успели избавиться от балласта в другом месте. Но даже если мне придется каждое утро выходить на потемневшую от влаги и наросшего мха дорожку, я понимала, что выберу этот слегка заброшенный домик со всеми населявшими его сад жителями. Некоторые из них, те, что не взлетели от нашего вторжения, медленно ползли по дорожке. И их было так много, что впору вбивать колышек с табличкой «Осторожно, улитки». За каждой из них тянулась блестящая полоса и, судя по их количеству, брюхоногие любили устраивать здесь променад.

На цыпочках я пробралась к крыльцу. Над ним, залихватски поигрывая спелыми гроздьями, нависал виноград, обвивая ржавые прутья устроенной специально для него решетки. Под ним было на удивление сухо, несмотря на то, что растение старательно закрывало небо от любого, кто решил бы взглянуть наверх.

– Прошу прощения, мы не успели привести в порядок сад, – покаялся Валиар, ожидая моей реакции. – Если позволите, я распоряжусь, чтобы завтра слуги вернулись и…

– Не нужно, – я жестом остановила его. – Так даже лучше. Не беспокойтесь.

– Что ж. В таком случае, пройдемте в дом.

Ступеньки под нами не прогнулись и не скрипнули, хотя и они, и само крыльцо были деревянными. Кое-где не мешало бы заменить несколько досок: они успели подгнить. И это несмотря на жару за пределами квартала. Я принюхалась, пытаясь получить ответ хоть так, через специфический запах силы, присущий каждому из талиаров, но ничего примечательного не обнаружила.

Дверь не скрипнула, и на ее кованой окантовке я не различила ни пятнышка ржавчины. То ли уже убрали, то ли дом, в отличие от участка, был защищен от сырости. Вероятнее всего – второе, поскольку металл выглядел однородно потемневшим.

– Осторожно, порог, – предупредил Валиар, подавая руку, но я не хотела отвлекаться от щупания дома. Порой стены могут сказать больше, чем люди, и мне бы не хотелось пропустить что-то из-за занятости рук. А потому, вместо того чтобы принять руку принца, я коснулась стены. Ничего – ни мурашек по коже, ни пыли на кончиках пальцев. Закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям, открыла – но ничего не изменилось. Даже если здесь и была когда-то ловушка для пленения духа – а от людей можно было всего ожидать! – сейчас от нее не осталось и следа.

– Убедились? – с иронией спросил принц. – Мы же договорились: я вам плачу, а вы не пытаетесь тайно покинуть город.

– То есть открыто можно? – не преминула заметить я.

Принц промолчал и ушел в дом, дипломатично решив не ввязываться в бессмысленный спор. Мы оба понимали, что уйти открыто я не смогу, так к чему портить друг другу настроение?

Вздохнув, я вошла следом и… разулась. В отличие от дворца, где в день можно было увидеть не меньше пары сотен человек разной степени знатности, этот дом не казался мне проходным двором, чтобы осквернять его уличной грязью. Валиар, заметив мой поступок, хмыкнул и также стянул сапоги. Но если я осталась босиком, то принц… Больше всего это походило на вязаные чулки, но слишком уж короткими они были.

Интересно. В Триере у мужчин под сапогами обычно обнаруживались или голые (волосатости это не касалось) ноги, или обмотанные тканью голени, или нежнейшие чулки, выписываемые из самой столицы. Последнее, разумеется, касалось бывшего мэра и его родственников. Теперь-то я понимаю, что в чулках в столице едва ли ходили – слишком жарко, чтобы лишний раз надевать, но и обойтись без впитывающей прослойки, когда все потеет…

– О чем вы так сосредоточенно думаете? – усмехнулся принц, лукаво глядя на меня, застывшую буквально у его ног. Мой взгляд ни за какие коврижки не хотел отрываться от достижений прядильного искусства.

– О ваших ногах, – признала я очевидное. – Точнее – об этом. – Я ткнула в непривычные чулки. – Там, где я жила, подобного не было. Переселенцы использовали выделанные шкуры или шерсть, – нахмурившись, начала припоминать я. Тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и с укором заметила: – Да и во дворце я такого не видела. Или чулки, или босиком, то есть в сандалиях. Один вы такой!