Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941–1944

Интересно, что докладчик весьма определенно высказался против сотрудничества с представителями белого движения, если они не изменят своих взглядов. Так, от бывших белогвардейцев требовалось принять идеалы «подлинно народной революции» 1917 года (неясно, Февральской или Октябрьской). По всей вероятности, несогласие в этом вопросе до конца войны определило отношения между белыми и бывшими красными[889]. Никакого плодотворного сотрудничества между ними не получилось. Представителям белой эмиграции довелось принять участие лишь в практическом формировании некоторых коллаборационистских частей.

Относительно существования РОА как оперативного объединения Малышкин заявил, что ее не существует по причине отсутствия в рядах РОД идейного единства. Как в этом, так и в других вопросах Малышкин умолчал о действительном положении вещей, в частности о препятствиях руководства Германии в деле развертывания целостной армии, многочисленных фактах дезертирства из коллаборационистских формирований. Докладчик, говоря лишь о радужных перспективах развития РОД, либо не был знаком с действительным положением вещей, либо сознательно искажал факты.

Результатом конференции явилось принятие резолюции. В ней участники объясняли причины своего становления на путь коллаборационизма. В частности, указывалось, что ими движет осознанное желание бороться против советского строя. Коллаборация с Германией объяснялась необходимостью помощи извне, причем союз с враждебным СССР государством назывался взаимовыгодным, исторически обоснованным (приложение 1. Документ 4).

В это же время была начата широкомасштабная кампания по вербовке добровольцев в РОА. С этой целью в течение 1943 г. на оккупированных территориях были созданы курсы и школы пропагандистов РОА. В частности, в Смоленске курсы открылись по инициативе отдела пропаганды Восточных войск и штаба 4-й армии. Их возглавил лейтенант вермахта Ритвегер, старшим преподавателем стал зондерфюрер Бэте, лектором — поручик Добровольческой армии белоэмигрант Бурцев. Курс обучения длился два месяца, один набор составлял 40–60 человек — военнослужащих восточных батальонов и казачьих войск. Выпускники поступали на работу в качестве пропагандистов в лагеря военнопленных, в коллаборационистскую прессу, в частности в выходившую в Смоленске газету «За Родину»[890]. В середине 1943 г., ввиду освобождения Смоленска Красной армией, курсы прекратили свое существование. В конце 1943 г. в Пскове по инициативе баронессы Марии де Сметт открылись женские курсы пропагандисток. Наряду с возложением на выпускниц задач пропаганды из них предполагалось создать службу социальной помощи в оккупированных областях. В их компетенцию должно было входить: посредничество между германскими оккупационными властями и местным населением, организация ясель и детсадов, уход за престарелыми и инвалидами. Первый набор курсанток составил 30 человек, однако через несколько дней в связи с наступлением РККА курсы были переведены в Ригу[891].

Однако на практике в качестве пропагандистов чаще выступали лица, не имевшие специальной подготовки. При наборе добровольцев в части РОА вербовщики пользовались как идейным, так и материальным стимулом. Приезжавшие в лагеря военнопленных пропагандисты проводили беседы, разъясняя цели и задачи русского освободительного движения, после чего зачисляли всех желающих в списки личного состава РОА. Тут же, на глазах у других военнопленных им выдавали форму и хорошо кормили. На голодных, измученных людей это действовало лучше всякой агитации, после чего в РОА записывалась следующая волна желающих. Если добровольцев в лагере не находилось, вербовщики отбирали нескольких человек насильно[892]. Для вербовки добровольцев из местного населения почти в каждом райцентре создавались комитеты, общества, комиссии. Координацией их работы занимался созданный в Дабендорфе недалеко от Берлина восточный батальон особого назначения, подчинявшийся отделу пропаганды ОКВ и отделу иностранных армий Востока ОКХ. Изъявивших желание служить в РОА немедленно обмундировывали и зачисляли в состав коллаборационистских частей.

Однако результаты вербовки оставляли желать лучшего, ибо к тому времени оккупанты уже порядком показали свое лицо и доверять им могла лишь незначительная часть населения. К тому же обещания пропаганды, не подкрепленные реальностью, не могли вызвать широкий отклик. Так, из Псковского, Карамышского, Середкенского и Новосельского районов в РОА согласилось вступить около 80 человек, в том числе 20 человек — по Пскову. Ненамного успешнее прошла вербовка в псковских лагерях военнопленных, где на призыв служить в РОА откликнулось около 200 человек[893].