Три года (ЛП)

Он терпеливо ждет, пока я плачу и кричу, пока ничего не остается. Затем я смотрю на низкий потолок, на паутину, трещины и тусклую, отслаивающуюся краску, которую кто-то, должно быть, нанес давным-давно. Он так долго стоит рядом со мной, что я почти забываю, что он здесь.

— Я думал, что тебя сломает боль, — наконец говорит он. — Но удовольствие? Какой чертов сюрприз.

Он наклоняется и вытирает слезы с моих щек, затем слизывает всю кровь и слезы с каждого пальца.

— А что касается слез, — мрачно добавляет он, — думаю, что твои самые вкусные.

Глава 5

Конфуций сказал: «Прежде чем отправиться по дороге мести, выкопай две могилы».

Теперь я знаю, почему.

Знаю, что есть что-то хуже смерти.

То, что происходит сейчас со мной.

Глава 6

Мои руки и ноги попеременно то горят, то немеют, и я чувствую, как моя спина кровоточит от пружин кровати, зацепившихся за кожу. Я перестала плакать, а кровь и сперма на моем животе уже давно остыли, большая их часть медленно скользила по бедру и капала на пол под каркас кровати.

У меня внутри ничего не осталось. Я больше не хочу драться. Не хочу мести.

Я просто хочу умереть.

Дверь открывается, и я продолжаю бесстрастно смотреть в потолок, отказываясь смотреть на него. Я считаю трещины на краске и стараюсь не дрожать, когда шаги приближаются к кровати.

Не это. Не снова.

В поле зрения появляется лицо, и мои глаза расширяются, когда я вижу, что это не Дорнан. Никто кроме него не заходил сюда за все время моего заключения в этом месте. Но теперь молодой латиноамериканец развязывает мне руки, а я смотрю на него, его лицо пробуждает какие-то смутные, далекие воспоминания, давно похороненные. Я ненадолго задаюсь вопросом, где я видела его раньше. Должно быть, он проспект (прим.: человек, который в перспективе может стать членом мотоклуба) или двоюродный брат Росса, но глаза у него пронзительно-голубые, так что если он и родственник, то далекий. Под левым глазом у него вытатуирована слеза, а когда он движется вправо, я вижу изображение пистолета на его шее.

Остальная часть его видимой кожи кажется довольно чистой, и это, без сомнения, изменится, если и когда он будет инициирован. Его голова полностью выбрита, а грубая лампочка, свисающая с потолка, отражается от макушки. Он выглядит молодо — максимум двадцать пять лет? — и чертовски свирепо. Чем-то он напоминает мне питбуля. Он не отталкивающий — даже наоборот. Он красивый, он просто жестокий. Думаю, в этом вся суть.

— Кто ты? — требую я ответа.

Я думала, мне будет больше стыдно за то состояние, в котором я нахожусь, но, поскольку он на меня не смотрит, мне все равно. Как будто я даже не внутри своего тела. Я всего лишь наблюдатель, смотрящий со стороны, как мое тело медленно исчезает.

Он развязывает последнюю веревку, и я тут же сажусь, подтягивая колени к груди, чтобы максимально прикрыть свое почти обнаженное тело.

Его голубые глаза поворачиваются ко мне, и мне приходится бороться с собой, чтобы не съежиться. Он самый сильный ублюдок, которого я когда-либо встречала с точки зрения силы взглядов, включая Дорнана, как бы пугающе это ни звучало.

— Я твой худший кошмар, — говорит он, высокомерно улыбаясь. У него небольшой акцент, думаю, мексиканский.

— Я на самом деле в этом сомневаюсь, — отвечаю невозмутимо, думая о Дорнане. Никто не мог быть таким злым, как он.

Я собираюсь добавить еще один ехидный комментарий, когда он выпрямляется, стягивает футболку через голову и бросает ее в меня. Я быстро хватаю ее, задаваясь вопросом, какого черта он делает.

— Надень это, — говорит он. — Если только ты не хочешь ходить с выставленной напоказ грудью. Я в любом случае не против.

Я закатываю глаза, быстро снимая испорченную футболку и бюстгальтер, которые Дорнан разрезал на груди. Я натягиваю его футболку через голову, благодарная за тепло. Она спускается по моему телу, почти доходя до колен. Парень не толстый; но и не мускулистый. Хотя не мне судить, это я уменьшаюсь до размеров гребаного двенадцатилетнего ребенка от недостатка еды.

— Конечно, нет, — говорю я.

Он поднимает брови и оглядывает комнату. — Это место чертовски воняет, — говорит он.

— Ага, я согласна. Тут жутко воняет. Хочешь выпустить меня?

Он смотрит на меня так испепеляюще, что я физически отшатываюсь. Господи, я становлюсь слабой. Я никогда ни перед кем не отступала.

— Да, — говорит он, ухмыляясь. — Как насчет того, чтобы я выпустил тебя и посмотрел, как далеко ты уйдешь, прежде чем одна из моих пуль попадет в тебя, а?

Я натягиваю футболку пониже, прикрывая задницу, и стою на трясущихся ногах. Я не так сильна, как мне кажется, и сразу же спотыкаюсь. Инстинктивно я вытягиваю руку, чтобы схватить что-то, и он меня ловит.

Я смотрю на него настороженно.

— Как тебя зовут? — мягко спрашиваю я. — Если ты собираешься охотиться на меня, я хочу знать, кто ты.

Он жестом предлагает мне пройти перед ним, и я не могу поверить своей удаче, когда он указывает на открытую дверь.

— Иди.

— Какое дерьмовое имя.