Три года на планете Марс

В знак уважения, они обнажили головы и принялись напряженно ожидать дальнейшего развития событий. Старец сначала скользнул взглядом по «Мировому Пловцу», затем направил свои ясные, темно-синие глаза, в которых виднелось столько же ума, как и сердечной доброты, на чужеземцев, с которыми он заговорил на благозвучном языке, указывая при этом от времени до времени на воздушный корабль, и наконец дал им понять ласковым жестом, чтобы они следовали за ним.

Ученые двинулись вперед со старцем во главе. За ними последовали спокойной и полной достоинства походкой те из жителей Марса, которые при спуске «Мирового Пловца» так охотно предложили им руку помощи. Профессорам показалось, будто вокруг них ожила одна из сказок «Тысячи и одной ночи». Они не могли насмотреться досыта на все прекрасное и своеобразное, что встречалось ими здесь на каждом шагу. Пройдя луг, они попали на тенистую тропинку, посыпанную мелким белым песком и окаймленную восхитительными, увешанными плодами деревьями. Тропинка эта вела к большой группе зданий, стоявших каждое отдельно и окруженное роскошным садом. Судя по их величественным размерам, эти здания, выделявшиеся своей яркой белизной из окружающей их зелени, были общественными учреждениями.

Везде росли высокоствольный пальмы, перемешанные с пышными светло-зелеными бананами и древовидными папоротниками, среди которых виднелись цветы такой поразительной красоты и роскошного развития, каких тюбингенские профессора не могли себе и представить. Розы, лилии, мирты и разные растения из породы лавров, орхидеи и великое множество других цветов соперничали друг с другом блеском и красотою красок и силою благоухания. Бабочки всевозможных размеров и оттенков качались в теплом, упоительном воздухе, и яркоперые птицы посылали путникам свой громкий, гармоничный, утренний привет.

— Мы попали в настоящий рай, — заметил профессор Штиллер тихо, идущему рядом с ним, профессору Пиллеру. — Я должен выразить свои чувства, излить в словах свой восторг. Скажите, Пиллер, неужели у вас на душе не так же торжественно и чудно, как у меня?

— Так, так! — возразил Пиллер сухо. — Ведь и мне достаточно нравится это путешествие по Марсу. Кстати, сегодня у нас случайно воскресенье. Разве вы об этом забыли, Штиллер?

— Да; в последние недели я совершенно потерял счет времени. А откуда вы об этом знаете?

— Мой хронометр, кроме обычных часов, минут и секунд, показывает также месяцы и числа. Сегодня у нас воскресенье, 7-е марта.

— Воскресенье, 7-е марта! Священная цифра семь во всем. Да будет она и далее нас охранять и оберегать, — воскликнул профессор Штиллер.

— Прежде всего я жажду и алчу хорошей еды и солидной выпивки — это лучше освежает жизненный силы и основательнее предохраняет их от растраты, чем ваша цифра семь. Последнее время мы в нашей гондоле вели очень злосчастную жизнь, полную лишений; пора нам снова попасть на хорошее хозяйство и к настоящему семейному очагу.

— Ах вы, вечный прозаик! — ответил профессор Штиллер со смехом. — Здесь вы не будете ни голодать, ни томиться жаждой. Посмотрите только на плоды, вон там наверху!

Профессор Пиллер взглянул в указанном направлении.

— Черт возьми! — вырвалось из его уст. — Неужели эти огромный ягоды, свешивающаяся вниз, продукты виноградной лозы?

— Конечно. То, что вы видите, виноградная кисть с ягодами той величины, которая свойственна только тропическому климату.

Среди таких разговоров ученые и их проводники достигли первых домов. Здесь они должны были убедиться, к своему немалому удивлению, что здания, которые они издали приняли за общественные учреждения, были ничто иное, как величественные частные дома, или виллы. Выстроенные из белого, тщательно отделанного камня, они были снабжены с передней стороны высокими, построенными на колоннах, балконами или залами, которые представляли крайне привлекательный вид и свидетельствовали о любви местных жителей к свежему воздуху и просторным, неограниченным стенами помещениям. Для теплого климата подобный вид открытых зал или балконов был самым целесообразным и подходящим сооружением. Широкие мраморные ступени вели в эти залы и служили местом игр для множества цветущих детей, одетых только в одну легкую, светлую рубашку, стянутую у талии поясом. В изгибах зал гармонично и величественно выделялись большие мраморные фигуры. Все дышало спокойной красотой и радостью и произвело сильное впечатление на путешественников.