Три года октября

Последние слова между детективом и главврачом уже доносились до нас из коридора. Один из полицейских ушел вместе с ними. Другой остался в качестве фотографа, хотя, судя по молодости и бледности лица можно было с уверенностью сказать, что он был стажером и еще не привык к страшному лику смерти. Не прошло и пяти минут, как полицейский отложил в сторону фотоаппарат, попросил прощение и выбежал из прозекторской, прижимая обе ладони ко рту.

— Таки замечательно, — вздохнул Лихман, после чего обратился ко мне. — А вы, молодой человек, готовы послужить на благо общего результата и выполнить свой гражданский долг? Или ваш пищеварительный трак такой же нежный, как и у того юнца?

— Если вы хотите, чтобы я вел фотосъемку, то я готов.

— Ну и замечательно. Тогда возьмите фотоаппарат и начните фотографировать. Только будьте добры — не переусердствуйте! Не люблю, когда мне мешают. — Судмедэксперт включил прожектор и подтянул его поближе к столу. Из-за яркого света кожа мертвой девушки стала еще белее. Затем он взял с подноса ножницы и обратился к телу. — Ну-с, юная леди, простите мне мою бестактность, но мне придется снять с вас остаток одежды.

Разрезанная маячка была передана Безбородову, который поместил ее в герметичный кулек для улик. Я сделал первый общий снимок, немного чувствуя себя некомфортно, словно маньяк, фотографирующий жертву, которую сам же и лишил жизни. Эти мысли привели меня к вопросу, который я решил озвучить:

— Как вы считаете, к ее убийству может быть причастен «Федор Крюков»?

— Кто?!

Голоса прозвучали в унисон из уст судмедэксперта и патологоанатома. Только если в интонации Лихмана чувствовалось непонимание, то у Безбородова ощущалась злость.

— Ну, Вязовский душитель.

— Ты что мелишь своим дурацким языком, разрыв селезенки!

Столь грубо со мной Безбородов не разговаривал со времен моего первого полноценного рабочего дня.

— Погодите, Александр Викторович, — призвал к молчанию профессора Лихман. — А я и забыл про те события. Я ведь стал вашим стажером спустя…сколько….пять….семь лет, после них?

— В том-то и дело, что эти убийства произошли около тридцати лет назад. Ни один маньяк не способен сохранять столь продолжительное время активную деятельность. К тому же столь продолжительным перерывом. Наверняка тот изверг давно помер. Не стоит идти по заведомо ошибочному следу.

— Согласен, — задумчиво изрек Лихман. — Но никто не может отрицать подражательства. Хотя и версию возвращение маньяка не стоит отметать в сторону. Его ведь так и не нашли?

Безбородов решил на этот раз промолчать.

— Так или иначе, выдвигать версии и связывать их с другими случаями преступлении — дело полиции, не наше. И все же, я попрошу вас, Александр Викторович, поискать в вашем архиве какие-нибудь данные. Если они есть, конечно.

— Все было передано правоохранительным органом. Искать что-либо нет смысла. Но я прекрасно помню все нюансы, так как присутствовал при вскрытиях всех жертв. И одно я помню наверняка: Вязовский маньяк не насиловал своих жертв. И если на теле девочки найдутся признаки сексуального характера, тогда можно сразу вычеркивать версию о возвращении упыря. Очередной паники среди жителей поселка нам не хватало.

— Во время страха люди действуют более осторожно, а это может сохранить кому-то жизнь, — заметил судмедэксперт, оглядывая голову жертвы, поворачивая ее в разные стороны, осторожно сжимая руками ее подбородок и виски.

— При страхе увеличивается уровень сердечных приступов и инсультов, а это всегда прибавляло мне сверхурочной работы, — парировал патологоанатом.

— Раз вы присутствовали при обследовании тел жертв маньяка, я считаю, будет не лишним, если вы осмотрите и тело данной девушки. Если вам удастся вспомнить и другие модус операнди Вязовского душителя, тогда следствие сможет исключить одну из версий, и сконцентрироваться на других.

— А что если я окажусь не прав? Что если это рук дело местного душегуба, который просто сменил свой подчерк спустя тридцать лет застоя?

— Сильно сомневаюсь, Александр Викторович. Все серийные убийцы не любят менять привычки, а те, кто это делает, дабы запутать следствие, всегда в чем-то да повторяются.

Безбородов нервно пожевав губами, подошел к столу, и, надев перчатки, повернул голову жертвы от себя, словно боясь глядеть ей в лицо. На самом же деле, ему хотелось взглянуть на следы удушения.