Три года революции и гражданской войны на Кубани

Первым было то, что с войсковым атаманом Филимоновым они решали кончать. Утверждение на атаманском посту своего человека (Быча) было ими предрешено. Но Быч в это время, как было известно, из Екатеринодара отсутствовал. Газеты, однако, сообщили о его приезде в Константинополь и даже будто бы о выезде его оттуда, куда-то ближе к Екатеринодару. Далее, нельзя было допускать мысли, что П. Л. Макаренко и его друзья желали бы приостановления наступательных действий против большевиков, но против Петлюры развившиеся военные действия они, безусловно, хотели взорвать… Впрочем, в скобках тут справедливость требует отметить, что мы сами – линейцы – считали эти действия Главного командования на Украине большой ошибкой, во всяком случае здесь принцип – «худой мир лучше доброй ссоры» – должен был бы считаться общероссийским благоразумием…

К идее всероссийского Учредительного собрания Макаренко, как и его друзья, относились слишком условно, в дело южнорусской конференции не верили и явно не хотели верить.

Но образования «единой военной и гражданской власти» Макаренко, очевидно, желал по принципу, в свое время изложенному Л. Л. Бычом в Краевой раде в 1918 году, по системе южнорусского союза (конфедерации) с Украиной, но, может быть, без России. Установление «твердого правительственного курса, согласно воле черноморского большинства, считалось совершенно необходимым, включительно до того, что, быть может, придется рубить „гордиев узел“. Допускалась возможность эксцессов на почве политической борьбы между кубанцами и сторонними элементами, можно читать добровольцами. Ключ к обострению кризиса, конечно, все в том же: Петлюра отступал и уже оставлял пределы Украины. Его предложение «сотрудничества», сделанное через полковника Строжевского (см. выше), Деникиным было отвергнуто… «Остатки петлюровцев, как сообщалось в сводках, „бежали перед добровольческими войсками“…»

Возможность эксцессов и то, что, может быть, придется «рубить гордиев узел», – эти заявления Макаренко в его интервью показывали, что черноморские руководители допускали возможность в какой-то момент борьбы на два фронта, а сами не имели возможности ни собрать силу, ни выбрать момента борьбы, это предопределяло исход борьбы не в пользу зачинщиков.

У них не было связи с кубанскими войсками, за исключением ничтожных в боевом отношении гарнизонных частей вроде пресловутой «радянской охраны», состоящей по преимуществу из «шкурников»… Все видные командиры кубанских частей занимали определенно враждебную позицию к «самостийному» большинству рады. Некоторая их часть занимала позицию вообще несочувствия кубанским демократическим учреждениям и при случае всегда была не прочь продемонстрировать свои монархо-централистические симпатии. Это их отрывало от общей казачьей массы и вообще дробило силы. Для дела черноморцев-самостийников это было тем более убийственно. Начинать борьбу на два фронта при таких условиях было, действительно, безумием.

Глава XXVIII

По всей вероятности, на решения молодых голов в Екатеринодаре влияли сообщения о бычевских выступлениях и даже будто бы о его достижениях на «международной арене», просто утопические предположения, что «международным путем», через «Лигу Наций» и тому подобных возможно добиться разрешения в местном масштабе[86] большевистской проблемы то ли какою-то разновидностью непосредственных переговоров с большевиками, то ли способом признания независимости Кубани международным ареопагом и защитой этой самостоятельности, если к тому представится надобность, т. е. тешились надеждой на то, что в виде кратковременной возможности выпало на долю Грузии.

Положение Кубанской делегации, возглавляемой Бычом, было в это время явно ненормальным. Как делегация Краевой рады она была послана за границу в виде некоего компетентного информационного органа. Как часть правительственной делегации она имела целью содействие общероссийскому уполномоченному бывшему министру Д. С. Сазонову и для зашиты при нем «кубанских интересов», но она потеряла свои полномочия с момента недопущения самого Сазонова к защите российских интересов на конференции. С выходом из состава правительственной делегации Н. С. Долгополова и Д. А. Филимонова правительственную делегацию нужно было считать распавшейся. Большая часть бывшей делегации Краевой рады в разное время возвратилась домой на Кубань. При этом Н. С. Долгополов прибыл с огромным транспортом медицинского и лазаретного имущества и занялся распределением его между кубанскими и другими русскими лазаретами. Савицкий занялся по преимуществу личными хозяйственными делами. Л. Л. Быч, Калабухов и в какой-то степени Намитоков продолжали оставаться в Париже упражнять свои дипломатические способности при странном положении растаявшей самой делегации.