Три года в тылу врага

Но партизанам и этого оказалось мало. Алексей Се-дов и Володя Швец подхватили со своими друзьями другой конец кабеля и по-бурлацки оттащили его за четыре километра в болото, а затем перерубили на дороге и заминировали. Так же поступила в другом конце группа Аркадия Воробьева и Сергея Хрижановского. Там кабель тащили более сорока человек.

Потом партизаны подошли ко мне.

Ночью Ушацкий вновь собирался в поход. При свете коптилки он вместе с Шелякиным уточнял детали очередной диверсии.

Неожиданно пола палатки распахнулась, и большие клубы морозного воздуха хлынули в шалаш. От резкого рывка пламя коптилки заметалось в разные стороны и погасло.

— Кого нелёгкая принесла? — сердито зашумел Шелякин, ожесточенно искря трофейной зажигалкой, в которой давно не было бензина.

— Это я, Олег Калинин, меня радист Лешка послал к дяде Веселову. Он сводку принимает о Ленинграде, — путаясь и волнуясь ответил мальчик.

Я пулей выскочил из шалаша. Днем неожиданно спал мороз и полил дождь. Не прекращался он и поздней ночью. Из-под моих ног в разные стороны разлетался мокрый снег. Не отставая от меня, мчался и Олег Калинин.

Вот и густая ель, где радист Алексей Колобов обычно принимал сводки Совинформбюро. Здесь же толпились партизаны. Они заботливо растянули на ветвях свои плащ-накидки, чтобы помочь радисту без помех принять важное сообщение. С большим трудом мне удалось протиснуться сквозь толпу.

При свете мерцающего огарка Леша что-то записывал. Я заглянул ему через плечо. На листке ученической тетради радист уже записывал:

«Сводка Совинформбюро за 19 января 1944 года».

Его торопливо бегающий карандаш едва поспевал записывать слова диктора.

Плащ-палатки вновь зашелестели. На четвереньках подползли к радисту Шелякин и Ушацкий. От быстрого бега они тяжело дышали.

— Что передают? — шепотом спросил Шелякин. — Сейчас узнаешь.

— Слушай, не томи душу.

— Наши прорвали фронт под Ленинградом. Шелякин не выдержал и тут же вылез из-под ели.

— Братцы, под Ленинградом немцам капут настал! Наши фронт прорвали! — крикнул он.

И поляна загудела. Люди не могли скрывать своего восторга, раздавались радостные возгласы, кого-то усердно подбрасывали на руках.

Когда я выбрался наружу, дождь уже постепенно утихал. В центре поляны горел большой костер, и отсветы пламени озаряли возбужденные лица многих сотен людей.

Я подошел к костру. Владимир Швец плеснул на поленья бензин, и к небу взметнулся столб огня. Стало светло, как днем.

— Слушайте сводку Совинформбюро!

Стало тихо. Лишь изредка тишину нарушал треск горящих поленьев.

— Оперативная сводка за восемнадцатое января, — начал я. — «На Ленинградском фронте, в районе Ораниенбаума, несколько дней назад наши войска перешли в наступление, прорвали сильно укреплённую долговременную оборону противника и успешно развивают дальнейшее наступление, не встречая сопротивления врага.

На Волховском фронте, севернее Новгорода, несколько дней назад наши войска перешли в наступление, прорвали сильно укрепленную оборону немцев и успешно развивают наступление».

Стояла тишина. Партизаны вслушивались в каждое слово сводки. И как только я закончил чтение, лес наполнился возгласами, люди обнимались, поздравляли друг друга, кричали «ура», пускались в пляс.

К нам подошли Алексей Седов и Юрий Брюхо-вецкий.

— Товарищ командир, у нас секретное предложение есть, — начал Седов. — Здесь неудобно говорить, отойдёмте в сторону.

Мы отошли к штабному шалашу.

— Давайте пошлем людей навстречу нашим. Леса и дороги мы знаем, с завязанными глазами пройдем. Ну и по этим партизанским тропкам проведём их сюда.

— Как пройдешь?

— Не учи безделью, учи рукоделью.

— Как это понять?

— Очень просто. Мы должны действовать.

— Это я знаю, а насчет разведки ты прав. Но посылать надо не пять, не десять человек, а не меньше полсотни, людей у нас достаточно.

— Тогда пишите нас первыми.

— Запишу. Только свое предложение пока храните в тайне.

Не успели разведчики отойти, как перед нами появились Архипов, Татьяна Иванова, Прасковья Волкова и другие колхозники. Они каким-то образом узнали о прорыве фронта и теперь срочно требовали полсотни листовок с текстом сводки Совинформбюро для жителей своего лесного лагеря.

— Хватит двадцати. Организуйте поочередно громкие читки, — ответил Шелякин.

— Мало. В соседние лагеря нечего послать, да в некоторые деревни надо дать, — не унимался Архипов.

После долгих переговоров сошлись на сорока листовках, но с тем условием, что тридцать из них Архипов отправит в соседние лагеря и столько же размножат своими силами. В помощь колхозникам мы послали пятнадцать агитаторов.

Через день, когда окончились партийно-комсомольские собрания в отрядах, на которых обсуждался вопрос об усилении боевых действий, и было принято решение немедленно переключить все силы на железнодоpoжный участок Новгород-Батецкая, прибежал Леша-радист.

— Волховский фронт наступает! Взят Новгород! — крикнул он во весь голос и подал записанный им текст приказа Верховного Главнокомандующего.