Три грани рока

Привычный монотонный гул множества голосов утих, и Винстон, встрепенувшись, вновь перевел взгляд на узорчатые створки дверей. Сопровождаемые одним из младших наставников, в зал вошли два человека. С первого взгляда становилось понятно, что это аристократы, и далеко не из последних. Дорогая, но неброская одежда могла принадлежать кому-то еще, но гордая осанка и осязаемая аура властности не оставляли сомнений. Но при этом в вошедших не чувствовалось ни капли надменности.

Судя по фамильному сходству и разнице в возрасте, аристократы были родственниками, скорей всего, отец и сын. Оба очень высокие и широкоплечие, они даже в безопасных стенах Конд'аэра не расставались с привычными мечами, а мягкая скользящая походка натренированному взгляду выдавала в них опытных и умелых бойцов.

Разглядев аристократов, Винстон непонятно почему очень развеселился и толкнул локтем Гиллиана.

- Вот, а ты бы сейчас дрых в комнате, как баран, так что скажи спасибо, - юноша довольно засмеялся, разглядывая задумчивое лицо друга.

Между тем прибывшие дворяне оглядели весь зал, но подходить ни к кому не стали, устроившись на правой половине. Среди окружавших Тиберия девушек пролетел легкий ропот разочарования.

Увлекшись разглядыванием аристократов, мало кто заметил, как в зале появились наставники. Для того чтобы экзамен не затянулся до вечера, свои знания демонстрировали одновременно два студиоза. Естественно, в зале были сооружены две площадки, отгороженные могучими защитными плетениями.

Винстон, воспользовавшись тем, что никто не решался быть первым, вышел вперед и вежливо поздоровался с наставником. Тот, также прекрасно знавший талантливого юношу, кивнул ему и предложил продемонстрировать элементарное плетение воздушной подушки. На эту нехитрую задачу юноша не потратил и секунды.

Следующее плетение, которое юноше пришлось создавать, было уже куда сложнее. Так называемая малая воздушная стена относилась к разряду пусть и не самых сильных, но полноценных боевых энергоформ. Но для Винстона сотворить его уже давно составляло труда.

Экзаменатор, довольно усмехаясь, попросил юношу продемонстрировать еще несколько плетений из числа сложнейших изучаемых на первом курсе. Когда Винстон с легкостью все выполнил, наставник обратился к нему:

- Достаточно, вижу, обязательная программа для вас не представляет никакой сложности и давно не таит загадок. Вы, безусловно, заслуживаете высшей оценки. Но позволю себе отнять еще немного вашего времени. Я знаю о вашем похвальном стремлении к новым знаниям и дополнительных занятиях. Не могли бы вы продемонстрировать какие-нибудь свои успехи? - в голосе пожилого наставника слышалось неподдельное любопытство.

Молча кивнув, Винстон начал стремительно создавать одно из изученных им совсем недавно плетений, которым он очень гордился. Какие-то несколько секунд - и между разведенных ладоней, сухо потрескивая, заискрился внушительный клубок молний. По залу пробежал ропот удивления. Самонаводящаяся шаровая молния такого размера относилась к разряду серьезных боевых плетений, и то, что им владеет студиоз, едва закончивший обучение на первом курсе, было действительно удивительным.

Тиберий недовольно поджал губы. Выполненное им на вступительных испытаниях заклинание обычной молнии и в подметки не годилось только что продемонстрированному плетению. А ведь за весь первый курс сам аристократ ничего более серьезного так и не разучил.

Насладившись произведенным эффектом, Винстон очень осторожно рассеял шаровую молнию и краем глаза заметил одобрительный взгляд наставника. Тот, похоже, больше всего оценил именно эту предусмотрительную неторопливость во впитывании убийственной энергии и отсутствие показной лихости, тогда как многие легкомысленные адепты пытались схлопнуть боевые плетения в один момент, рискуя не совладать с магией.

Юноша на секунду задумался, чем бы еще удивить присутствующих, но быстро вспомнил о своих экспериментах по созданию иллюзий. Изучать этот предмет начинали не раньше второго года обучения, но сам Винстон уже неплохо в нем поднаторел и ловко накинул на себя ложный облик. Из озорства он сотворил очень правдоподобную иллюзию одной из наставниц, которую "благодарные" ученики чаще всего именовали бледной поганкой. Известна она была абсолютной невозмутимостью, крайне скучным и убаюкивающим голосом, а также нудностью своего чисто теоретического предмета. Естественно, редкий студиоз хоть раз не усыпал на ее лекциях.