Три "греха" для Золотой

Мало того, что настроение испортили с самого утра, навалилась куча проблем, так еще и вечером продолжилось. Уроды эти за столиком. Явление ненормального Дирена, которого мы вчера оставили в лесу. И его братцев тоже. Кстати, их успела заметить в толпе, что было несложно. Красавчики весьма привлекали к себе внимание. Так еще и уроды решили вернуться с наездами. Разозлилась невероятно. И хотя можно было спрятаться за широкую спину разноцветноволосого, конечно же он бы меня защитил, но ярость, родившаяся во мне внезапно, пересилила все разумные мысли. Резко схватила уродца, который мне хамил, за шею и с необычайной легкостью приподняла его. И ведь даже не смутило подобное. Словно все было так, как надо.

— Катрин! — осторожно позвал меня Дирен.

— Что? — рявкнула я, обернувшись. И чуть не засмеялась, увидев ошарашенное лицо мужчины.

Не услышав ответа снова повернулась к уродцу и только собралась рассказать ему все, что думаю. Как меня резко дернули, отняли законную добычу, отбросив в толпу и прижали к широкой груди.

— Отпусти! — возмутилась я. — Какого черта? Я должна…

— Что должна? — вкрадчиво поинтересовался Дирен.

— Растерзать! — неожиданно даже для самой себя прорычала я. И ведь даже не думала об этом. Просто хотела проучить наглеца и запретить появляться в моем клубе.

«Растерзать!» — прорычал кто-то в моей голове.

— Катрин, успокойся, — попросил Дирен, разворачивая меня к себе. И, взглянув в его глаза, я просто растерялась. В этих невероятных, меняющих цвет, глазах было многое. Удивление, восхищение, восторг и любовь.

— Отпусти, — прошептала я, пытаясь осознать собственные чувства, которые навалились на меня, словно лавина. Потому что действительно хотелось противоречивого — вырваться из крепких мужских рук, вернуться к уродам и растерзать их. Чтобы даже воспоминаний не осталось. И в тоже время хотелось прижаться к мужчине, почувствовать его тепло, окутаться в спокойствие и прикоснуться к губам в легком поцелуе.

— Моя Золотая, — прошептал мужчина, смотря на мои губы, — пожалуйста, не нервничай.

— Я не нервничаю, — прошептала я в ответ. А потом облизнулась. И все, слова больше не были нужны. Дирен прижал меня к себе еще сильней и поцеловал. Сперва нежно, осторожно, словно пробуя. А потом, когда я приоткрыла губы ему навстречу, жадно, обладающе и покоряюще. И я ответила на этот поцелуй не менее жадно. Словно долго мечтала об этом, жаждала этого. Чтобы меня вот именно так целовали, сжимая в крепких объятиях. Прижалась теснее, схватилась за плечи и приподнялась, будто прося о большем. И меня прекрасно поняли. Дирен приподнял меня, подхватывая за ягодицы, давая возможность обхватить его бедра ногами. Прижалась к нему, мечтая только об одном — разорвать его одежду, почувствовать горячую кожу и укусить, обязательно укусить за шею. Не сильно, не до крови, просто схватить клыками, поставить метку и обозначить, что он мой! Только мой!

— Кхм, — кашлянул кто-то рядом. Дирен тут же прервался. Чуть отстранился и посмотрел в мои глаза. А потом удовлетворенно кивнул.

— Нет! — возмутилась я, требуя продолжения.

— Не сейчас, любимая, — сообщил мне Дирен и аккуратно опустил на пол.

— Да что тут у вас происходит? — раздался рядом гневный рык дяди Миши.

— А что происходит? — поинтересовалась я, поправляя майку. И обрадовалась, что, когда меня утром дернули, не стала надевать деловой костюм. А потом не стала переодеваться, решив остаться в том, что было.

— Происходит то, что произошло нападение на Катрин, — сухо сообщил Крис, оказавшись рядом.

— И, если бы не Дирен, кто знает, что бы произошло, — добавил Нар.

— А, кстати, что случилось? — поинтересовалась я.

— Ты не помнишь, моя драгоценная? — вкрадчиво поинтересовался Дирен.

— Ну, — задумалась я. — Меня эти уроды довели. Мало того, что оскорбили, так еще и потом притащились с разборками. И да, чем закончилось все? У меня что-то все путается, словно я выпила очень много. Но я же не пила.

— Не пила! — прорычав, подтвердил дядя Миша.

— Между прочим, тебя, дядя Миша, совершенно неправильно назвали, — вдруг заметила я.

— А как меня надо было назвать? — удивленно вытаращился на меня дядя Миша.

— Сережей, — выдала я. — Серенький волчок. — И глупо захихикала. А потом заткнулась, увидев на собственных пальцах когти, вместо обычных ногтей.

— А почему у меня когти? — спросила я, ни к кому определенно не обращаясь. — И главное, такие красивые, золотые.

— Какие когти? — ошарашено спросил дядя Миша, которого я только что переименовала.

— Вот! — улыбнувшись, протянула ему руку. — Ну когти же. Какие, все-таки, красивые.

А потом у меня перед глазами потемнело. И последнее, что ощутила, как кто-то подхватывает меня на руки и куда-то несет. Попыталась запротестовать, напомнить, что у меня еще остались дела, но ничего не получилось. А потом я вообще перестала что-либо ощущать.

— Золотце мое, ну приди же в себя, — спустя непонятно какое время, услышала я.

— Ууу, — только и смогла отозваться.

— Золотце, — снова произнес весьма знакомый голос.

— Не трогай ее, — посоветовал кто-то рядом. — Пусть немного отдохнет.