Три интервью с Владимиром Дудинцевым

-- Позвольте, я внесу ясность. Эпоха сталинизма воспитала не только плохих, но и хороших людей. На формирующее воздействие общества можно ведь реагировать и со знаком плюс, и со знаком минус. Правда, то, что было при Сталине, нельзя рассматривать только как воспитание обществом: происходил физический отбор. Сталин и сталинисты собирали с молока пенки и отправляли их в лагеря. Все нравственное, все правильное и глубоко мыслящее было убрано, была произведена строгая селекция, не воспитание, а именно селекция, поколение за поколением уничтожались, и не надо полагать, что все люди искренне думали, что убивают врагов народа... Были, конечно, и такие, но что о них говорить. Иногда и сегодня читаешь в прессе письмо такого "верующего", который как поверил смолоду, так больше никакой иной мысленной работы уже не совершил. Какой с него спрос?! А вот мыслящие... Среди них и сегодня много тих, кто говорит: я сталинист! И знаете, почему говорит? Потому что это форма маскировки своей проявленной некогда подлости, аморальности. Он видит, как дела складываются, понимает, а покаяться не хочет! Он мог 6ы стать во весь рост и сказать: да, я делал то-то и то-то, я понял все, теперь я прошу прощения, я готов понести наказание! Такой поступок для всего общества стал бы величайшим актом прогресса. Но подлость на то и подлость, что эгоистична и амбициозна. Кроме того, многие из тех, кто получил при Сталине, а то и позже ордена и звезды, искренне считают, что они -- именно такие, кем значатся в формуле постановления о награждении: "За выдающиеся заслуги в деле литературы..." А раз так, то и тот, кто заметил и поощрил эти заслуги, тоже безупречен. Но ведь сам ход такой мысли безнравственен и требует маскировки! "Я не знал, что были аресты..." Знал! Но принимал, потому что для него этот вождь, эта группа сталинистов способствовала выполнению его личной, антиобщественной, антинравственной программы.

-- Но ведь и Симонов в дневниках пишет, что верил Сталину, что не подозревал о многом.

-- Знаете, я за Симонова в этом случае заступаться не буду. Вот я -- я слушал лекции Крыленко и аплодировал. А потом слушал, что он враг народа и расстрелян, -- и тоже аплодировал. Когда следователь в НКВД бил меня, юриста-школяра, ребром ладони по носу, я делал ему замечание, какую статью закона он нарушает. А он смеялся... Но мне тогда было 18 лет. Я занимался спортом, ухаживал за своей будущей женой, и, когда она спрашивала меня, кого я больше люблю, ее или Сталина, я возмущенно говорил: "Ну как ты можешь сравнивать несравнимые вещи? Прекрати, пожалуйста!" Но так, как я ответил ей тогда. в тридцать лет я бы уже ответить не мог. Я ужа многое понимал. Вот вы помните, я говорил о намагничивании? Намагничиваться может только ферромагнитный материал.. Дурак не может магнетизироваться. Интеллигентность -- качество общественное, и, видимо, судьба человеческой популяции состоит в том, чтобы в ней постепенно все большее и большее место занимали молекулы добра и серьезной мысли, стремящейся к истине. А для этого интеллигентность как качество должна сохраняться, культивироваться и передаваться. И в ней должны быть заинтересованы и общество, и власти. Пока же... Пока же бюрократия, которая, в сущности, управляет обществом, не солидарна ни с кем: ни с рабочими, ни с крестьянами, им с интеллигенцией.

Конечно, здоровое общество тесно связано с формой власти -- потому-то о власти у нас сегодня столько разговоров. Но вот что я вам скажу... Помните, был когда-то в анкетах вопрос -испытывал ли колебания? И был анекдот: колебался вместе с линией партии. Так вот, главный изъян этих колебаний состоял в том, что, когда наставал новый поворот в амплитуде колебаний, обещающий вроде бы улучшение, те, кто был повинен в предшествующем витке, принесшем ухудшение, -- все оставались у власти! Самое большее -- осуждался умерший глава, все же реальные проводники "отклонений" ничем не платились! Только пересаживались, как в "Квартете", из кресла в кресло. И продолжали формировать новый виток колебаний! И получилось: "Ударили в смычки, дерут, а топку нет". Значит, первое: народ должен убедиться в целесообразности той или иной формы государственного управления, поверить в нее, тогда общество будет здоровым.