Три изысканных детектива (сборник)

Осенью 1893 года, в присутствии ближайших родственников, они поженились в мэрии Девятого округа, после чего уговорились не мешать друг другу в работе. По утрам каждый отдавался своей страсти: он — книготорговле и фотографии, она — живописи и иллюстрированию. Если удавалось выкроить свободный часок, они вместе обедали на улице Фонтен. Хозяйством в доме ведал бывший метрдотель Андре Боньоль, избавивший супругов от услуг Эфросиньи Пиньо, которая всюду совала любопытный нос.

Если днем встретиться не получалось, супруги ужинали вдвоем, хотя Таша часто задерживалась в городе: ей приходилось встречаться с заказчиками и коллегами, а еще она давала уроки акварели в студии своей матери Джины. Она испытывала вину по отношению к Виктору, и хотя он уверял ее, что не обижается, старалась хотя бы по воскресеньям уделять мужу внимание. Они подолгу нежились в постели, гуляли по набережным Сены или отправлялись наслаждаться природой за город.

Таша очень боялась официального статуса супруги, но после замужества ее независимость ничуть не пострадала. Виктор был как никогда заботлив и внимателен, а их взаимное влечение ничуть не слабело с годами.

«Супружеская жизнь подобна процессу топки печи: если тяга слишком сильная, разгорается пожар, а если кислорода не хватает, начинается чад», — утверждал Кэндзи. Но Таша опасалась, что совместный быт может породить опасную для любви скуку.

«К черту! Ты должна доверять любимому человеку. Он, как и ты сама, ненавидит правила и плюет на условности! Carpe diem! [292]» — сказала себе она.

Владелец «Ревю бланш» Таде Натансон, [293]с которым она недавно начала сотрудничать, прислушался к совету Жана Вюйара [294]и согласился в конце месяца выставить двадцать работ Таша на улице Лаффит.

— Двадцать, вы поняли? И отберите лучшие! — сказал он ей.

Она не должна ошибиться, а значит, придется просмотреть все парижские крыши, мужскую и женскую обнаженную натуру, античные сюжеты и ярмарки.

Таша поставила рядом «Семью канатоходцев» и «Укротительницу хищников». Кажется, этот тигр похож на чучело толстого кота. Грудное мяуканье подтвердило ее сомнения. Полосатая кошка, год назад подобранная Жозефом на улице, которой хозяева не удосужились придумать кличку и так и звали Кошкой, нетерпеливо помахивала пушистым хвостом, требуя, чтобы ее выпустили погулять.

— Ты права, моя красавица, голосуем за икарийские игры. [295]

Таша приоткрыла дверь мастерской, смотрела, как кошка перебегает через двор, и задумчиво мяла в руках кружевные перчатки, борясь с искушением отправиться в фотолабораторию к Виктору.

Кошка с трудом протиснулась в свой лаз и потрусила в сторону кухни. Справив нужду, она принялась шумно скрести когтями пол, давая хозяевам знать, что все в порядке и за ней нужно убрать. Виктор промыл снимки в цинковой ванночке, повесил их сушиться, погасил керосиновую лампу с замазанным красной краской колпаком и покинул лабораторию.

Она располагалась прямо в квартире. Там еще имелись кухня, туалетная комната и просторная спальня, куда при переезде с улицы Сен-Пер Виктор ухитрился втиснуть свой письменный стол с откидной крышкой и конторку. На стенах висели акварели Констебля, два портрета Гейнсборо и наброски тушью фаланстеры Фурье. Выполненный сангиной портрет матери Виктора, Дафнэ, в овальной раме соседствовал с изображением Таша в костюме Евы и портретом Кэндзи. Виктору пришлось расстаться с массивным столом и шестью стульями, но застекленный книжный шкаф он сохранил. Открыв дверцу, он взял с полки «Галантные празднества» Верлена, улегся на кровать и стал перелистывать томик в поисках любимого стихотворения:

Каблук высокий спорил с юбкой длинной,
Да так, что то ветер, а то косогор
Порой лодыжкой голой радовали взор
Наш на лету. И наслаждались мы игрой невинной…

[296]

Чувство эротического наслаждения медленно погружало Виктора в сладостную истому, из которой его вывела Кошка: она вдруг решила, что ей совершенно необходимо размять лапки.

— Ах ты гадкое животное! — ойкнул Виктор. — Прекрати вертеться! — шепнул он и протянул руку, чтобы погладить пушистую красавицу, к которой успел привязаться.

Когда она окотится? Таша уверяет, что со дня на день. Что они будут делать с выводком котят? Неужели придется обратиться к милосердному Раулю Перо, секретарю комиссариата Ла Шапель, покровителю бездомных собак и оставшихся без хозяев черепах?

Он представил себе беременную Таша. Фигура Айрис уже заметно округлилась, что давало повод подозревать, что она и Жозеф нарушили запрет Кэндзи и познали друг друга задолго до того, как их благословил кюре прихода Сен-Жермен-де-Пре. Сам Виктор не принимал никаких мер предосторожности в интимных отношениях с женой, но Таша оставалась хрупкой и тоненькой, как девочка. Виктор был доволен — перспектива стать отцом его пока что не воодушевляла.

— Я не готов поступиться своим внутренним «я», — сказал он блаженно мурлыкавшей Кошке.