Три капитана

- Здравствуй, Герасим! - ответил громкоговоритель папиным голосом.- Ну, как твои дела?

- Ничего.- И Герасим рассказал папе про Алевтину Прокофьевну, про тетрадь и про то, как мама лечила медведя.

- А у тебя как?

- Плохо. Понимаешь, большие неприятности. Можем задержаться на месяц. Не пролазим в канал. Док не влезает. Что делать - ума не приложу.

- А ты придумай!

- Надо придумать.

- Постарайся!

- Постараюсь.

Секундная стрелка бежала по циферблату, от пяти минут осталось совсем немного.

- Здравствуй, Алёша! - тихо сказала наконец мама.

На берегу канала стояла толпа. Чёрные и коричневые люди в пёстрых одеждах собрались в тени домов и ждали, когда поведут док.

На балконе своей конторы, под громадным зонтом, сидел в кресле директор. Рядом с ним стоял секретарь.

Буксиры подали на док канаты. Док выбрал свои якоря.

- Начинаем затопление! - скомандовал папа, и матросы на доке полезли внутрь, к насосам и кранам.

Там они открыли краны, через которые в пустые коробчатые стены поступает вода. Но на этот раз они открыли краны только с одной стороны, и вода, с шумом хлынув в одну из стенок, начала наклонять док. Одна стенка поднималась, вторая всё глубже уходила в воду, док качнулся и лёг набок. Теперь он был похож на огромную спичечную коробку, поставленную на ребро. Ширина его сразу уменьшилась в два раза. Толпа, поняв, в чём дело, радостно загудела.

Буксиры стали опять - два впереди, один сзади, натянули канаты, док качнулся и тронулся с места. Высокая серая громада двигалась мимо белых домов, мимо набережной с пальмами. Чёрные капли стекали с огромного, как футбольное поле, задранного вверх днища.

- Бу-бу-бу! Просто удивительно,- сказал директор и ушёл с балкона, а секретарь побежал звонить по телефону, чтобы этих выдумщиков пропускали повсюду без очереди.

Папа стоял на капитанском мостике и смотрел в небо. Над буксиром плыли облака. Они были похожи на ракеты, на сумчатых животных, а одно облако было похоже даже на телефон. Папа вспомнил: Герасима и вздохнул.

Огромный док - целый остров на боку - плыл по каналу.

МОРЯК ИЗ КЕРАЛЫ

Капитан Каушик стоял около трапа, по которому только что сошли с катера пассажиры, и терпеливо слушал, что говорит ему чиновник пароходной компании.

- Мы не для того доверили вам судно, чтобы вы бесплатно перевозили на нём разных оборванцев,- говорил чиновник. Он был в наглухо застёгнутом мундирчике, стоячий воротничок врезался в шею. Чиновнику было жарко и душно, но порядок есть порядок, и он продолжал выговаривать капитану.

Зелёная океанская вода в гавани медленно поднималась и опускалась. За молом с глухим пушечным грохотом разбивались волны. Привязанный к причалу катер шевелился.

«Он совсем как живой, ему тоже скучно слушать нравоучения»,- подумал Каушик.

Капитан родился на самом юге Индии в штате Керала. Там жарко и влажно, каждые четыре месяца зреют кукуруза и соя, а дерево гевея, если надрезать её кору, круглый год даёт белый тягучий резиновый сок.

Каушик жил в деревне с отцом и матерью и помогал им на маленьком поле, на клочке коричневой земли, как губка, пропитанной влагой. А потом, когда отец и мать неожиданно один за другим умерли, староста деревни отвёз его в город Кочин, сказав, что везёт к дяде.

Кочин разбросан по берегам узких проток. Они образуют здесь лабиринт, по которому день и ночь идут пароходы, а рано утром, подняв треугольные паруса, скользят к выходу рыбачьи лодки.

У воды стоят крытые железом склады. Пароходы подходят к ним, и смуглые полуголые люди вереницей переносят на берег мешки с рисовыми и кукурузными зёрнами или липкие, пронзительно пахнущие светло-коричневые пачки табачных листьев.

Выше тянутся узкие улочки с глиняными белёными домами. В окнах нет стёкол, а двери всегда открыты настежь. Тут ютится бедный люд: носильщики, мужчины-прачки, рабочие маленьких фабрик. Ещё выше - асфальт, каменные дома, скрытые в зелени ухоженных садиков. Здесь цветут по весне маки, а над ними полыхает оранжевым и красным огненное «дерево Будды».

Дядя был больной, злой человек. Его мучило ожирение, он кряхтя ковылял по складу, ругал рабочих, которые в беспорядке сваливали мешки, и конторщика, который медленно считал их и записывал в книгу. Дядя часто доставал из кармана стеклянный пузырёк и, отсыпав на ладонь маленькие белые шарики, глотал их.

Он не любил объяснять мальчику, как пройти по городу и как найти нужного человека, какую надо купить в лавке бумагу для счетов и накладных. Каушик целый день бегал по раскалённым улицам, а возвращаясь, всякий раз боялся, что дядя набросится на него с попрёками или даже поколотит.

Скоро он понял, что если переезжать через лагуну, а не обходить её по берегу, то путь сократится в несколько раз, и тогда в жизнь его вошёл новый страх - страх перед капитанами и матросами паромов. Войдя с толпой переезжающих, он прятался в трюм между мешками и сидел там, слушая, как мешаются удары его испуганного сердца с ударами судового двигателя. Ждал, когда двигатель замолкнет, раздастся гортанная команда и причальные канаты упадут на землю.