Три капитана

Причем Беллона, как установили довольно быстро (благо такие вещи астрофизикам видны издалека), имела атмосферу с достаточно высоким содержанием кислорода, да вдобавок еще и находилась в зоне обитаемости! То есть на оптимальном удалении от центрального светила системы. Не настолько далеко, чтобы вся ее атмосфера сжижилась и смерзлась (как частенько бывает на невезучих планетах), но и не настолько близко, чтобы вся жидкость на ее поверхности, испарившись, перешла в газообразное состояние и сформировала толстую, непроглядную, «войлочную» атмосферу (как это произошло с нашей родной Венерой).

Если быть точным, средний радиус орбиты Беллоны составлял 1,2 миллиона километров.

Поразительно мало по меркам Солнечной системы! Ведь у нас даже Меркурий, ближайшая к Солнцу планета, держится от светила на почтительном удалении и никогда не приближается к нему меньше чем на 46 миллионов километров! И притом на поверхности Меркурия так жарко, что там серебрятся озера жидкого олова! Куда уж сохраниться воде в жидком состоянии!

А вот Беллона, получается, находится к своему красному солнцу в 38 раз ближе, и ничего — остается в «зоне обитаемости»! А всё потому, что светимость Вольфа 359 в тысячи раз ниже, чем у Солнца; вот и зона обитаемости в сотни раз уже солнечной.

Вот за такие парадоксы я в отрочестве и любил физику космоса, потому и мечтал стать капитаном Главдальразведки…

Ну а нахождение небесного тела в зоне обитаемости — это всегда повышенные шансы разжиться водичкой в жидком состоянии.

Поэтому астрономы, в первую очередь, рекомендовали командованию экспедиции прозондировать именно свежеоткрытую Беллону. (Кстати, название ей тогда еще не присвоили, она проходила в документах экспедиции того периода под безликим шифром «Вольф 359-a».) Для каковых целей было решено использовать и все мощности корабельных обсерваторий, и зонды «Феникс»…

А я тут же припомнил знаменательные слова одного случайного знакомца по моему единственному в жизни среднеазиатскому вояжу, туркменского аксакала Ахмеда, который в двадцать седьмом веке по-прежнему расхаживает по своим родным пескам, облаченный в засаленную меховую шапку, широкие шаровары и толстый стеганый халат. А в карманах халата отлично соседствуют планшет и кресало для розжига костра из верблюжьего навоза-кизяка — по ночам в жарких пустыням зверски холодно.

— На Востоке говорят: вода — это жизнь, джигит Костя. Пей больше воды, Костя, и всегда будешь живой.

Кстати, именно после той редакционной поездки у меня появилась привычка всегда держать в холодильнике лишний баллон минералки. А вот прихлебывать в жару обжигающе горячий чай я, увы, так и не выучился, хотя перепробовал все варианты: от зеленого копченого до парагвайского мате.

Что ж, воду на Беллоне увидели еще издалека, средствами корабельных обсерваторий.

Спектральный анализ убедительно свидетельствовал: на вновь открытой планете в атмосфере присутствуют водяные пары. Стало быть, там и на поверхности определенно может быть вода, а значит, будем жить, ура! Это ли не радость ученого, не эйфория исследователя?

Ну а чтобы поскорее посмотреть на Беллону вблизи, были высланы зонды «Феникс». Две штуки. Один — «Восходом», другой — «Звездой».

А что такое «Фениксы»? О, поскольку они использовались и предшествующими межзвездными экспедициями, «Первый век» повествовал о них достаточно пространно.

Эти зонды (кашалоты в сравнении с той искореженной малюткой, которую мы извлекли из вечной мерзлоты в районе Афанасьевского кряжа) относились к классу БМС — больших межпланетных станций. Подобно транспортно-пассажирским ракетопланам, они располагали собственными газофазными ядерными двигателями, но были беспилотными и не предназначались для многоразового входа в атмосферу планет.

В лучшем случае, если удовлетворялся ряд условий по гравитации и плотности атмосферы, БМС могла, используя тепловой щит, парашютную систему и тормозные двигатели, один раз шмякнуться на поверхность планеты, ведя при этом непрерывную трансляцию данных.

В этом плане БМС стояли близко к межпланетным станциям еще первых десятилетий исследования космоса — «Лунам», «Марсам», «Венерам», «Маринерам», «Кассини». Хотя и были они, конечно, куда более совершенны во многих отношениях.

Так вот, две БМС «Феникс» были выпущены прямиком к Беллоне.

Одна станция должна была пройти от планеты на расстоянии в пятьсот километров, передав детальные снимки и информацию от различных датчиков.

Другой предстояло на огромной скорости врезаться в атмосферу планеты и сгореть в ней. Но зато передаваемые станцией в последние минуты данные обещали идти с высот до двадцати километров. В частности, ожидались заметно более детальные фотографии, чем от первого «Феникса».

Я какое-то время скрипел мозгами, не мог понять — зачем вперед себя высылать ценные «Фениксы», да притом так быстро гробить оба: один пролетит мимо Беллоны и унесется в галактические дали, потому что из-за слишком большой скорости не сможет стать искусственным спутником планеты, а другой сгорит к чертовой бабушке?

Но смысл имелся.