Три кавайки (СИ)

Когда мы подошли к разведботу, Ольга открыла шлюз. Я вошла, Берия осторожно тоже вошел за мной. За ним хотели потянуться еще люди, но я сказала, что аппарат трехместный. Берия разместился в свободном кресле пилота и я запустила фильм о нашем полете с четырех утра. С пояснениями. И перемоткой неинтересных моментов. После он еще уточнил:

- Так чем вы можете нам помочь?

- Медицинскими услугами и технологическими. Но мы не благотворительное общество. Всякий труд нужно будет оплатить.

На прощанье дала ему планшет.

- Держите Лаврентий Павлович. Это коммуникатор с экраном. Нажимаете кнопку, и мы откликнемся. Если надо кого срочно пролечить, то можно сразу вылететь, - сказала я, вспоминая, что вроде Сталин в первые дни войны, сильно болел.

- А покатать, девушки, обещали? - огорчился Берия. Мы переглянулись с улыбкой.

- А снаружи не подумают, что мы украли наркома? - спросила я. Берия подумал и согласился с моим доводом. После чего пошел на выход. Потом остановился.

- А может, возьмете другого нашего человека? Чтобы он глянул, что там у вас и как?

- Хорошо Лаврентий Павлович, возьмем, если не слишком уродливый, - подала голос Ольга. Берия усмехнулся и вышел. Он распорядился и к нам залез молодой офицер или красный командир, как их там сейчас называют?

- Летчик Титаренко! Прикомандирован к вам товарищи девушки, - козырнул он.

- Арфы нет, возьмите бубен, - машинально ляпнула Ольга.

- Что? - удивился он.

- Она говорит, отдыхайте товарищ! - пояснила я. И мы полетели наверх, к Киту. Когда Кит раскрыл пасть, и мы в нее влетели, глаза его округлились, а лицо побледнело.

- Натурально как, - сказал он, слегка вспотев: - Думал, чудо-юдо, рыба-кит нас сейчас жевать будет.

Тут же раздался вызов от Берия. Ему нетерпелось опробовать коммуникатор.

- Титаренко можно?

Я повернулась лицом к Титаренко и начала трансляцию картинки прямо со своей нейросети.

- Титаренко, говорите, с вами сейчас Лаврентий Павлович через меня говорит.

- Товарищ нарком НКВД, добрались нормально сейчас внутри корабля! - бодро ответил Титаренко.

- Хорошо, - сказал Берия и отключился.

Летчик отправился на экскурсию по Киту. Его даже засунули в медкапсулу на час и чего-то подлечили. И он перезнакомился с тремя десятками членов экипажа. Он, наверняка обратил внимание на то, что все имели вполне земные имена и фамилии. Ведь экипаж, кроме моей мачехи был набран среди русской общины станции Восток.

У Антона на "Лед Зепеллин" дело обстояло так же. Там еще полсотни специалистов из числа русских состояли в экипаже. Значит скоро Берия будет задавать неудобные вопросы и пытаться на нас давить через патриотизм, чтобы обжулить при расчетах за услуги. И предстоял трудный разговор по объяснению сути контроля за истиной, в условиях тотальной нейросетизации общества.

На границе няшки ходят хмуро.

Поскольку первые трудные переговоры я провела и связь с Берией установила, то мы с Ольгой оставили Титаренко на попечение отца, а сами в разведботах вернулись к границе, которую враги давно пересекли. Василиса так же летала уже на разведботе, тогда как Антон повел свой Свинцовый Дирижабль к Москве. В бои мы не ввязывались, а изредка оказывали медицинскую помощь пострадавшим. И в случае нападения парализовали в ответ. Паралич был суточный, но очень широкофокусный. Целые колонны наступающих немцев вставали только из-за того, что кто-то стрелял из винтовки в подозрительный низколетящий объект.

Конечно, немцы, проспавшись, могли наступать дальше. Но должно еще сильно повезти, чтобы проснуться невредимым, через сутки сна на вражеской территории. Многие колонны парализованных моточастей немцев были разграблены и расстреляны отступавшими советскими стрелковыми частями. К вечеру мы сильно осложнили наступление немцам только усилиями трех разведботов, летающих вдоль границ. И эвакуировали около сотни тяжело раненных, некоторых по дороге и подлечивали в своих медкапсулах, установленных на ботах.

Постепенно мы становились усталыми и злыми. И все больше боялись нарушить нейтралитет. Война казалась нелепой и жестокой. И чего людям мирно не живется? Слишком много кровищи. Благодаря нашим усилиям, пленных у наших было не меньше, чем у немцев. Многие наступавшие колонны очухивались уже в плену, связанными, едущими в русский тыл.

Хотя принцип естественного отбора сработал и с немцами. Самых агрессивных мы уже приголубили парализаторами. И остались только самые сдержанные, которые нас игнорировали. И продолжали исполнять приказы начальства, не взирая на непонятные артефакты в воздухе и прочие НЛО. Так что наступление продолжалось.