Три километра безумия

– Могло быть и лучше. Ладно, давай не будем окончательно портить этот важный для нас день и насладимся обществом друг друга,– он прижал меня к себе и грубо впился в мои губы. Что-то было не так, и я это отчётливо чувствовала. Его поцелуй был жёстким и требовательным, но не менее страстным и желанным. 

– Подожди, а не то стейк сгорит,– отстранилась я, заглядывая в его глаза, где отчётливо плескалась боль. Боль? Неужели, не показалось? 

– Может, сходим куда-нибудь сегодня вечером? Отпразднуем?– прижался к моей спине Давид, а я отчётливо почувствовала его «ствол», упирающийся в мою попку. 

– Если будешь продолжать в том же духе, то мясо обязательно сгорит,– не удержалась я. 

– Пофиг. Он протянул руку, выключил стеклокерамическую электрическую плиту. Ухватив меня одной рукой за талию, развернул и понес к кухонному столу, где были заботливо мною расставлены приборы и тарелки. Недолго думая, Давид одним движением смёл всё на пол. Шум бьющегося стекла немного отрезвил меня, и я начала вырываться. 

– Отпусти! Что на тебя нашло?– начала я вырываться, да куда там, его силы с моими не сравнить. 

– Не дёргайся. Тебе понравится,– прошептал мне прямо на ухо Давид и, задрав моё платье, наклонил меня, упирая прямиком на стол. 

– Давид!– попыталась я сопротивляться, но было уже поздно: его набухший член упирался мне прямо в попку. 

– Тише, детка, тебе понравится. Только расслабься, иначе будет больно,– его тихий шёпот вызывал и трепет, и страх. Дернувшись ещё раз, я получила небольшой хлопок по ягодицам и тут же замерла. 

– Не дёргайся, малявка,– с этими словами он начал массировать мою попку продвигаясь всё ближе к анусу. Я слышала об анальном сексе, но никогда не практиковала, так как окружающие разделялись на два лагеря: кто-то говорил, что это круто; кто-то, что очень болезненно и никакого кайфа. Затаив дыхание, я попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Что случилось с моим милым Давидом? Что такого сказал ему отец? Одни вопросы и нет ответов! На столе стояла небольшая стеклянная бутылка с оливковым маслом для заправки салата. Это единственное, что он не тронул, и теперь я поняла почему. Дотянувшись, Давид ловко открыл бутылку и вылил масло мне прямо на попу, продолжая масировать всё интенсивней. Я и не заметила, как сама начала мурчать от удовольствия и двигать бёдрами в такт его движениям. Было страшно и волнительно, но я продолжала стоять, согнутой пополам, и упираться в стол. Давид поливал меня маслом и медленно начал вводить свой палец. На секунду страх пересилил здравый рассудок, и я вновь дернулась, сжавшись. 

– Эмили, расслабь попку. Доверься мне. Всё равно я сегодня туда войду. Раздвинув сильнее мои ноги, Давид надавил большим пальцем на анус, и одним рывком вошёл, пока я того не ожидала. Крик. Я замерла. Прислушиваясь к своим ощущением. Вроде ничего, несмотря на размеры его члена. Как он только туда поместился? 

– Умничка. Детка, ты послушная. А теперь расслабься и оттопырь как можно больше попку,– он запустил свою руку вниз и принялся массировать мой клитор. Почувствовав, как я расслабилась, Давид начал движение. И я больше не смогла себя сдерживать, волны наслаждения пронизывали меня. Ощущения были совершенно новые, до боли сладостные и неповторимые. Давид сдавливал мои бёдра, оставляя отпечатки своих пальцев, и вбивался на полную длину, изредка запуская палец во влагалище умножая и удваивая безумные ощущения. Доведя меня до оргазма, он резко вышел и развернул меня передом, подхватывая под попку и усаживая на стол. Развел мои ноги и вновь вошёл, только теперь во влагалище, продолжая вбиваться до тех пор, пока не излился в моё лоно. Осмотревшись вокруг, я словно пришла в себя. Его напор против моей воли, и то, как он меня взял, почему-то, оставил осадок унижения. Как только спала пелена оргазма и удовольствия, вся эта картина предстала в другом цвете: темном и неприятном. Горечь, казалось, разливалась во рту, и я, недолго думая, отвесила звонкую пощёчину Давиду, отталкивая его от себя и быстро скрываясь в глубине дома. 

– Эмили! Он рванул за мной, но я резко его остановила: 

– Оставь меня! Кажется, от обиды у меня даже выступили слёзы. 

– Прости... Я развернулась и скрылась в той комнате не забыв при этом повернуть ключ в замке, где мы прежде занимались любовью. Да, именно любовью, а не обозлённым сексом!

– Эмили, детка, открой, пожалуйста,– Давид поскрёбся в дверь и виноватым голосом пытался достучаться до моего рассудка, что усердно продолжал твердить, что так неправильно и так не должно быть! 

– Прошу тебя, дай побыть немного наедине с собой. Уходи. 

– Хорошо. Только не накручивай себя. Нам надо поговорить. Я ведь не сделал тебе больно?! Я видел и чувствовал тебя,– не отступал он.