Три километра безумия

– Ничего особенного. Доведи сегодня свое дело до конца и профессионально. Давид не должен прийти к финишу первым. Мне всё равно, если кто-то поймёт твой замысел. Главное, покажи себя на все сто!– мужчина развернулся и покинул меня, оставив две папки с бумагами, что сулили моему отцу свободу. Прокручивая всё вновь и вновь, я пыталась себя убедить в том, что поступаю правильно, хотя с большим трудом сдерживала слёзы. Впереди загорелся красный свет светофоров. Перед глазами всё расплывалось, боль разрывала всё мое нутро. Я предала! Предала нас обоих! Когда вспыхнул зеленый свет, я ударила по газам, сразу демонстрируя свои намерения. Битва на трассе была не на жизнь, а на смерть! Давид ловко пытался уйти от меня, но я– гонщик с очень большим стажем и не уступала ему ни на каплю. Мысли, что я должна его вытеснять до последнего, пока его машина не встанет, даже несмотря на то, что он уже потеряет драгоценные секунды и не сможет прийти вовремя, отчётливо крутились у меня в голове. Я должна довести приказ до конца, это то единственное условие! Вбиваясь ступнёй в педаль и резко подрезая его на очередном повороте, я еле сдержала крик от того, что произошло потом. Все могло бы закончиться очень печально, так как неожиданно подоспел ещё один гонщик. Чтобы избежать жёсткого столкновения, Давид резко вывернул вправо, и его начало крутить вокруг своей оси. Не справившись с управлением машины, он врезался в стену. Словно во сне, я выскочила и на ходу сняла шлем. Ноги несли меня с немыслимой скоростью к его машине, чтобы убедиться, что он цел. Вой сирен скорой помощи разрывал мои ушные перепонки. Похоже, от всего происходящего я потеряла рассудок, мысленно повторяя, словно мантру, заученную наизусть: «Главное, чтобы с ним ничего не случилось!». Добежав до машины Давида, я кинулась и открыла дверь, затаив дыхание от страха перед неизвестным. Его голова покоилась на руле, а по виску стекала тоненькая струйка крови. 

– Давид!– выкрикнула я что есть сил и была готова свалиться на месте. В этот момент Давид поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. В его взоре плескалась самая настоящая боль! Столько эмоций было на его лице! И я поняла, что настоящую боль он испытывал именно в тот момент, когда понял, кто его предал. 

– Эмили...– с непередаваемой болью в голосе прошептал Давид. И в этот момент подоспела бригада скорой помощи, отодвинув меня в сторону.

Предательство, словно яд, распространяло по моим венам нестерпимую боль. Я стояла посреди гоночной трассы и наблюдала, как увозили моего мужа. Теперь, наверное, бывшего. Эта мысль, словно гвоздь, вонзилась в мою голову и взорвалась яркой болью. Я начала задыхаться. Беззвучные слёзы покатились по моим щекам, и мне хотелось кричать. Да так сильно, чтобы освободиться от этого чувства предательства, чтобы оно покинуло меня и не душило больше. Словно в тумане, я двинулась пешком к ангару, совершенно не обращая внимания на продолжающуюся гонку и не боясь попасть под колеса какого-нибудь гонщика. Визг тормозов вывел меня из глубокого транса, и спустя две секунды я увидела перед собой лицо Домовёнка. Он что-то кричал, но я находилась, словно в вакууме, и его слова до меня просто не доходили. Схватив за руку, Славик потащил меня к машине, усадил на заднее сиденье и затем сел за руль. 

– Ты с ума сошла?! Ты что творишь?! Ты ведь могла погибнуть!– закричал он и, кажется, плакал вместе со мной.– А Давид? Боже, как же так! Что теперь будет? Зачем ты только высунулась из машины? Он ведь тебя не простит! 

– Всё равно...– еле выдохнула я. 

– Что?!– выкрикнул Домовёнок, смахивая слёзы. 

– То! Всё равно Давид узнал бы! Главное, что он жив!– я схватилась за голову, осознав до конца, что наделала. 

– Ах, Гайка! Сейчас я тебя отвезу к себе домой, потом поеду в больницу, чтобы узнать, как там Давид,– решил посвятить меня в свои планы Слава. 

– Нет...– еле слышно выдохнула я. 

– Не понял?! 

– Я не поеду к тебе! Поезжай сразу в больницу, мне надо его увидеть!– выпалила на одном дыхании я. 

– Может, не надо? Давай я сам. Пусть он немного придёт в себя, остынет,– попытался достучаться до моего разума Домовёнок. А мне было всё равно. Я хотела увидеть его собственными глазами и убедиться, что с ним всё хорошо, что, по крайней мере, ему ничего не угрожает. 

– Нет! Славик, умоляю, сделай так, как я прошу!– с каждым словом во мне умирала частица меня. Надежда на то, что Давид меня простит, умерла в тот момент, когда я увидела его там, на трассе. 

– Хорошо, но я тебя предупредил, добром это не кончится!– сказал Слава, разворачивая машину. 

– Уже... 

– Что?!– он кинул взгляд в зеркало заднего вида.