Три короны для Мертвой Киирис

Он хрипло рассмеялся. Острый край кадыка заходил под кожей, и Киирис пришлось что есть силы вцепиться в одеяло, чтобы не поддаться искушению обхватить его губами. Безумие, но в этом безжалостном психе все было идеально и гармонично.

— У тебя потрясающая грудь, мейритина. — Он лишь говорил, но ладонь держал ниже, на ребрах. — Не большая и не маленькая. Даже сквозь ткань вижу, что соски у тебя цвета растопленного в молоке шоколада. Я слишком слаб сейчас. Но в следующий раз… Какой ласки ты желаешь, Киирис?

— Эти сто слов ты хочешь услышать, Наследник костей?

Пусть он скажет «нет»! Это слишком жестоко: просто лежать и смотреть, как она будет обнажать перед ним свои сокровенные фантазии, а взамен дать лишь жалкие крохи своего тела. Как же глупо было соглашаться. Глупее разве что сунуть руку в улей диких пчел.

— Именно эти, Киирис.

Мейритина до крови закусила губу, лишь бы не дать себе слабину и не расплакаться от досады. Оставалось лишь одно — сделать так, чтобы он в полной мере прочувствовал ее муку. Сыграть по его правилам и доказать, что в этот раз победа останется за ней.

Он хочет сто слов? Он их получит!

— Я хочу, чтобы в следующий раз ты поцеловал ее. У тебя великолепные дорогие перчатки, Раслер, но они не могут быть мягче твоего языка и теплее рта. Хочу, чтобы взял в рот каждый сосок и свел меня с ума. Хочу, чтобы гладил их языком, пока я не буду кричать от удовольствия. Никто и никогда не делал со мной ничего подобного. Знаешь, как наставницы в храме учат девушек отдаваться своим будущим хозяевам? Они дают нам дурман, после которого мы грезим и видим самые изощренные сны. Меня ласкали призраки собственного разума, Наследник костей, но я никогда не знала этой ласки от настоящего мужчины. Уверена, что понравлюсь тебе, ведь я, — Киирис провела пальцами по груди, нарочно погладила твердые соски, — куда слаще шоколада… Но, кажется, я сказала уже больше ста слов.

— Проклятье! — Он закрыл глаза тыльной сторону руки, вымученно застонал, потом засмеялся — и снова застонал. — Я начинаю жалеть, что валяюсь беспомощной перебинтованной мумией.

«Я тоже», — едва не сказала она.

— Ляг рядом со мной, — сказал Раслер. Не приказал, но и не попросил. Оставил иллюзию выбора, как будто знать не знал, что сейчас она меньше всего желает его покинуть.

Киирис устроилась рядом, но наследник чуть отодвинул край одеяла, приглашая лечь ближе. Она, как кошка, только этого и ждала: прильнула к его груди, опасаясь, как бы не перегнуть палку. Какими бы разгоряченными они ни были, на сегодня игра закончена. Еще немного — и Раслер, того и гляди, испустит дух. Ему необходимо поспать. Да и ей тоже. Тем более, что в последний раз она лежала в роскошной постели так много лет назад, что почти разучилась получать удовольствие от шелковых простыней и приятной тяжести перины.

— Кто была та девушка? — Возможно, уже через полчаса, сидя в сыром подземелье, она проклянет себя за несвоевременное любопытство. Но Киирис должна была знать. Хотя бы увидеть нить, за которую сможет ухватиться, чтобы пройти лабиринт его темной души. — Из-за нее ты стал таким?

— Каким таким, Киирис? Сумасшедшим некромантом? Безумным подонком? Кровавым мясником? — Он перечислял свои прозвища, будто титулы, которые будет носить с честью до конца своих дней. — Уверена, что сейчас лучшее время для таких разговоров? Я ожидал другой вопрос.

Хорошо, пусть будет так, как он хочет. Возможно, это безумие с ее стороны думать, что почти целомудренная ласка и сотня слов проложили хрупкий мостик между их душами, но ломать то, что еще не окрепло, она не станет.

— Откуда ты узнал про Первую кровь?

— Твои глаза, мейритина. Форма и цвет рогов, кожа цвета поцелованного солнцем янтаря. Я видел таких, как ты.

— Ты не мог видеть. Потому что нас больше нет. Все ушли в Поток.

— Я видел вас в Осколке Зеркала мира.

Осколок?!

От неожиданности Киирис едва не закричала. Нет-нет, нельзя! Нельзя ни словом, ни жестом, ни взглядом выдать свое волнение. Возможно, это новая игра, или продолжение старой, где он продолжает заманивать ее в ловко расставленные силки.

— Каждый Осколок — это огромная мощь и власть, — сказала Киирис как можно спокойнее. Хвала наставницам, что учили ее держать себя в руках и контролировать каждый вдох. Это делалось на случай, если хозяин расм’маа’ры окажется любителем «жестоких удовольствий», но она всегда знала, что наука изощренного притворства пригодится и далеко за пределами хозяйской спальни. — Тот, кто владеет им, может получить почти безграничную силу и власть.

— Ты же хочешь спросить, где он, Киирис. Так спроси.

— Боюсь, тогда тебе придется убить меня, ведь подобные артефакты слишком ценны, чтобы рассказывать о них первой встречной расм’маа’ре.