Три коротких слова

– Его родственники по отцу требуют, чтобы я заново подготовил документы на опеку!

– И небось как можно быстрее, – сочувственно покачала головой миссис Шпиц, будто бы ей жаль бедного мистера Ферриса, который из шкуры вон лезет ради этих неблагодарных.

Но я помешалась на мысли, что наши родственники не намерены от нас отказываться, и с тоской подумала об Адели. Она любила меня не меньше, чем родная мать. Я бы с радостью переехала к ней из этого гадюшника.

– И мне придется пойти им навстречу, хотя лично я всегда считал, что дело закончится лишением эр-пэ, – продолжил мистер Феррис.

Тогда не более чем пустой звук, «эл-эр-пэ» – лишение родительских прав – влекло за собой катастрофические перемены в жизни ребенка. Разумеется, я не знала подробностей, однако шушуканье и косые взгляды не предвещали ничего хорошего. Судя по тому, как у меня засосало под ложечкой, «лишение эр-пэ» – вещь малоприятная.

Ужасное душное лето подходило к концу. Мне не терпелось пойти во второй класс, к тому же школа обещала стать надежным прибежищем. После миссис Шпиц даже самый строгий учитель показался бы ангелом. В первый день школы я вызвалась распределять одежду, чтобы выбрать себе одно из платьев, которые прислала мама.

– Нормальная еда! – то и дело напоминал всем Тоби. Детей из приемных и малоимущих семей кормили в школе завтраком и обедом. Я обожала школьные завтраки: блинчики, омлеты, сосиски, маленькие бутылочки с соком. Когда на обед подавали горячие бутерброды с сыром или курицей, я выклянчивала объедки у других ребят: миссис Шпиц, зная, что нас кормят в школе, урезала ужин до прозрачных ломтиков хлеба с маслом.

В классной комнате парты стояли по кругу, а в центре мы построили вигвам, где каждый, сдав задание, мог порисовать или почитать. Я читала там часами напролет. Когда мы учили времена года, миссис Браш велела написать сочинение «Как наша семья провела зимние каникулы». Лучшее сочинение, сказала она, напечатают в школьной газете.

В обеденный перерыв я спросила у друзей, о чем они будут писать. Одна девочка собиралась написать про поход за новогодней елкой; другая – как она пекла с мамой печенье к празднику; несколько ребят вспоминали про каникулы, проведенные у родственников в северных штатах.

Я вернулась в класс и уставилась на белый лист бумаги. Слезы застилали глаза, в носу щипало. Миссис Браш жестом подозвала меня к себе.

– Что-то случилось за обедом? – участливо спросила она. Я мотнула головой. – Может, тебе надо к медсестре? – Я опустила голову, но не издала ни звука. – Так в чем же дело? – ласково спросила учительница.

– Я не хочу писать про зимние каникулы.

– А что так, пчелка моя? – Миссис Браш называла меня «пчелкой», когда я первой сдавала письменные задания или тянула руку, едва не выпрыгивая из-за парты. – Почему не хочешь?

– Мы н-никогда не п-праздновали Н-новый год всей с-семьей, – проговорила я сдавленным голосом, стараясь унять ком в горле.

– Ох, котик, – вздохнула миссис Браш, осознав мое положение. – Вовсе не обязательно писать о людях. Чем тебе нравится зима?

– Тем, что идет снег. Однажды я видела снег, но его не хватило на снеговика.

– Тогда придумай сказку про снеговика, – улыбнулась учительница.

Нужные слова тут же нашлись, и я до сих пор помню начало:

Белый снеговик в горы убежал,
На ногах ботинки сам зашнуровал.

Дальше рассказывалось, как снеговик чуть не растаял на солнце, но спрятался подо льдом до следующей зимы. Сбоку я нарисовала картинки и выиграла конкурс. По указанию миссис Браш я отправилась в вигвам, где аккуратно переписала стихотворение для газеты. Тогда же я выучила его наизусть, догадываясь, что его никто для меня не сохранит. Так и случилось.

Ожидалось, что мы будем видеться с мамой раз в месяц, но прошло долгих четыре месяца, а от мамы не было никаких вестей. Наконец, в конце октября, она приехала. Миссис Шпиц надела на нас подаренные мамой вещи. Такое внимание к деталям поразило меня до глубины души. Миссис Шпиц снова устроилась в комнате для свиданий, подслушивая наш разговор.

– Ну, как дела, солнышко? – воскликнула мама, подхватывая меня на руки.

– Все еще учусь на «отлично», – похвалилась я.

– А я хожу на «развивалки», – подхватил Люк.

Я заметила стоящую в пакете большую коробку.

– Это мне?

Мама протянула мне желанную «Чудо-печку».

Пока я возилась с упаковкой, мама вручила Люку вертолет.

– Это «Калт Виспер», с пультом управления, – сказала ему мама, – но, чур, играться только на улице.

В комплекте с «Чудо-печкой» оказались и противни, и смесь для выпекания. Мама принесла воды, и мы впервые вместе испекли пирог. Люк то и дело совался под руку, и мистер Феррис отозвал его в сторонку – распаковывать вертолет.

По комнате разнесся лимонный запах. Мама протянула мистеру Феррису свидетельство о завершении родительских курсов.

– Мне осталось совсем немного, и я смогу наконец тебя забрать, – сказала мне мама.

Мистер Феррис предупреждающе кашлянул.

– Давайте присядем? – Он указал на соседний стол.

Цепляясь за мамины штаны, я неотступно следовала за ней.