Три коротких слова

Когда Мэри Миллер подняла документы, выяснилось, что вопрос о нашем статусе годами стоял на месте, в нарушение всех законов, согласно которым дети должны либо воссоединиться с родителями, либо перейти в другую постоянную семью. Сначала Мэри занялась бумагами Люка, чтобы представить его на усыновление, а затем определила на государственное обеспечение меня. Она быстро разобралась с правами моего несуществующего отца, но мама упорно не хотела от меня отказываться. Мэри, подозревая, что мама по-прежнему употребляет наркотики, убедила судью отказать маме в свиданиях со мной. Впрочем, если в маминых анализах ничего не найдут, ей все еще могли разрешить меня забрать.

На финальное слушание дела в суде мама принесла свидетельство о прохождении курса реабилитации. Однако Мэри Миллер, заподозрив неладное, попросила судью назначить маме тест. Должно быть, мама поспешила отпраздновать окончание реабилитации и наперед знала про положительный результат. Как бы там ни было, она не стала проходить тест и подписала отказ от родительских прав. В распоряжении за подписью судьи Винсент Э. Джилио значилось: «Действуя исключительно в интересах данного ребенка, суд постановляет лишить Лорейн Родс родительских прав», а еще – что «ребенок помещается на полное государственное обеспечение с последующей передачей на удочерение».

Всякий раз, как я пыталась заговорить о маме, миссис Чавес отводила взгляд. Никто из кураторов не отвечал мне, когда я снова увижусь с мамой. Мэри Миллер, возможно, считала, что я не готова узнать правду, и была права. Тем не менее я понимала: что-то произошло. Что-то изменилось, и я это чувствовала. Пока судебное решение еще не вступило в силу, оставался шанс, что события примут другой оборот и я снова буду маминым солнышком. Пока судья не подписал бумаги, все можно было повернуть вспять. Но одним росчерком меня сделали сиротой. Без родителей и каких-либо осязаемых перспектив.

Глава 8 Приют для безбашенных

Переезд в «Дом для детей», что в Тампе, стал тринадцатым за истекшие семь лет. Мэри Миллер сказала, что там живет Люк, и пообещала, что до конца третьего класса меня не станут забирать из школы в Бойетт. Немного успокоившись, я все равно не хотела уезжать от Чавесов: кто знает, что меня ждет на новом месте.

Мне назначили нового куратора – Дикси Элмер. Она на все лады расхваливала новый приют, словно то был не детский дом, а волшебная страна, хотя выходило, что приют больше смахивает на Лейк-Магдалин, чем на «Диснейленд». Мне дали тесты, где требовалось дополнить предложения. После «Я боюсь…» я написала: «что больше не увижу маму», а после «моя мама…» добавила: «наркоманка». «Мой отец…» – «я его не знаю», дописала я. И последнее: «Мне нужны родители…» – «когда мне одиноко, грустно и не с кем поговорить».

– А если бы у тебя было три желания? – спросил работник приюта, который проводил собеседование.

Окинув комнату взглядом, я остановилась на игрушечном тигренке.

– Хочу быть с мамой, хочу стать очень-очень умной и хочу много денег, чтобы содержать семью. Если она у меня будет.

Должно быть, собеседование я прошла, потому что в июне меня перевезли в «Дом для детей». Мои самые дорогие вещи покоились в голубой коробке с оттиском «Тиффани» на крышке. Когда-то внутри лежала ваза из этого магазина, которую торжественно преподнесли на Рождество миссис Чавес. Узнав, что я уезжаю, я выпросила эту коробку, и миссис Чавес нехотя отдала ее мне. Мисс Элмер втащила мешки с моей одеждой в приемную. За стойкой какая-то приятная пожилая дама, даже, скорее, бабушка, сняла телефонную трубку и объявила:

– Эшли уже здесь.

Зацокали каблуки. Ко мне подошла внушительного вида женщина в юбке до пят и протянула руку.

– Меня зовут Бет Риз. Я директор службы психологической поддержки. Можешь называть меня мисс Бет.

Кто-то подошел совсем неслышно, и мисс Бет обернулась.

– А это мисс Саннес, твоя наставница.

Мисс Санднес выглядела как студентка колледжа, в кроссовках и толстовке, вывернутой наизнанку. Светлые волосы были стянуты в хвост на макушке.

– Привет, Сандра, – поздоровалась мисс Элмер, ослышавшись.

– Саннес. Вообще-то, пишется «Санднес», но «д» не читается. – Девушка смешно сморщила нос и покосилась на меня. – Сама удивляюсь, почему так… Пойдем, осмотримся. – Она потянулась к моей коробке, и я нехотя разжала пальцы. – Не бойся, мисс Марджи ее никому не отдаст.

Мисс Санднес повела меня по коридору и заглянула в открытую дверь.

– С приездом, Эшли, – помахал мне незнакомый мужчина. На другом конце комнаты трое мальчишек бросали мягкий мяч в подвесную корзину.

– Где она будет жить? – спросил самый высокий из них.

– Там же, где и твои братья, в корпусе Лайкс-коттедж.

– Они долго тут живут? – спросила я, когда мы снова пошли по коридору.

– Года три-четыре.

– А я тут долго пробуду?

– Около года. Наших детей либо усыновляют, либо возвращают родителям.

– А я вернусь к маме?

Мисс Санднес закусила губу, не решаясь ответить.

– Боюсь, что нет. – Она взглянула на часы. – Надо поселить тебя до ужина.