Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме (СИ)

Подвисаю в шоке. Эта высокомерная эльфа переживает о призраке, захватившем её тело?.. Впрочем, мы же говорим о Ноэль, а её не любить просто невозможно — такова уж она.

— Хорошо, — делаю вид, что сдаюсь, но сама себе обещаю: как только это все кончится, верну её, даже если ради этого придётся спуститься в Бездну. В конечном итоге, не зря же я была богиней — когда-то?..

Ноэль понимающе улыбнулась, прочтя в моем молчании, кажется, больше, чем иной узнал бы из слов.

— Расскажи мне, каков наш план? Я сыграю, как в последний раз. Не сомневайся!..

— О, мы будем обсуждать секреты? — хихикнул Легион, глядя на меня вот ни капли не весёлыми глазами, — Это я люблю, умею и практикую! Я разболтал за всю свою карьеру столько страшных тайн, что вполне хватило бы на скромный стотомник всемирной энциклопедии человеческой тупости! А так, вообще — ты в курсе, что шефу не понравится, что мы тут воркуем? Нет, я, конечно, неотразим и все такое…

Интересно, он хоть когда-нибудь умолкает? Вздохнув, ставлю перед ним последний кусок пирога на тарелке, а рядом — печать. Как по мне, так идеальный, отлично подходящий для нашей атмосферы натюрморт.

— Это тебе, — говорю, — Дальше сам решай.

О, как у него глазищи загорелись — чисто фонари. Жуткое зрелище, если разобраться! Сквозь пальцы пробились когти, он схватил подарок судорожно, намертво сжав, а после уставился на меня. И вот не скажу даже, на кого так смотреть можно: на благодетеля или злейшего врага, прирезавшего всю семью до пятого колена.

— Решать, — сказал он, и голос отчего-то вдруг остался только один, на удивление красивый и бархатистый, — Ты даешь мне право выбора?

— Конечно, — смотрю на него, как на идиота. И чего так разнервничался?

— И ничего не потребуешь, не прикажешь? Не знаю там — выполнить желание, быть на твоей стороне, любить только тебя до конца времён?

— Смысл? Сам решишь, где тебе быть, не маленький. А я даже сама толком не знаю, какая сторона тут — моя; всего лишь передаю тебе подарок. И только посмей заикнуться о каких-то там посланцах — стукну!

Он рассмеялся и на миг склонил голову, пряча блеск глаз. Его облик вдруг поплыл, и я уже видела перед собой мужчину в очень чудного покроя черном сторогом костюме — смуглого, черноволосого и темноглазого, весьма симпатичного, между прочим.

— Дура ты все же, — сказал он, — Совершенно замечательная, но — дура.

— Спасибо, запомню! Скажи лучше: ты нам поможешь в намечающейся заварушке, или у тебя теперь свои дела? Я же правильно понимаю, что эта побрякушка…

— Моя свобода? Ключ от моего вечного проклятия? Все верно. Но не только она, но и слова… Ты можешь сам решать. Кто только за тысячи лет не призывал меня! Молодые и старые, мужчины и женщины, и каждый считает себя настолько уникальным и непризнанным, одиноким и нелюбимым, непонятым, что прямо в полёте насрать не на кого! И потом они пользовались моими дарами, загоняли себя в иллюзорные замки и там жили, постепенно становясь одним из моих голосов. И ни один тупой скот за столько лет даже не удосужился спросить, чего хочу я!

Я аж голову в плечи втянула, так у него прочувственно получилось.

— И чего ты хочешь? — спрашиваю чуть нервно, ничего хорошего заранее не ожидая.

— В отпуск, — сообщают мне радостно, — И чтобы никакой работы и никаких идиотов. На безлюдный остров! Но пирог сойдёт для начала. И да, поучаствую я в этой вашей заварухе. Я, между прочим, очень похожую в одном из параллельных миров даже предсказать помог!.. О, чернчика. Вкусно!

— Э… Легион, а что там, в том твоем предсказании?

— О, оно гениально, как и все, чего касался мой разум! Вот, например: "…увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами; и на челе её написано имя: тайна"

— Эм, — кашляю, — Слушай, Легион, не могу не спросить: а что вы с тем колдуном, тебя вызвавшим, выпили перед написанием этого эпохального труда?

— Ну, пили, и что? Творца каждый обидеть может, а я старался!

— Ладно-ладно, — я аж руками замахала, — Замяли, чудное пророчество, спасибо. Но услуга, которая мне понадобится от тебя, несколько иного рода. Слушай…

— Для меня у тебя не осталось пирога? — голос, полный очень путанных эмоций, отвлекает меня от созерцания кошачьей драки: Лу и Ло активно делили опустевшую коробку из-под овощей.

— Нет, — говорю, чувствуя руки у себя на плечах, — Весь до крошки съели.

Он усмехнулся и вдруг сел передо мной на стол — чисто парадное блюдо.

— Хочу, чтобы ты смотрела только на меня, — тянет насмешливо, — А ты сегодня только и делаешь, что прячешься: отослала в сад домовых, отогнала призраков, Бонни вообще в комнате запечатала — а у него, бедняжки, тонкая душевная организация! И у меня тоже, кстати. Я, может, умру от тоски — вот прямо сейчас.

— Ай-ай… — округляю глаза, — Прости, милый, я реабилитируюсь — куплю бедняжке Бонни мясца побольше, а тебе помассирую спинку. Но в целом — что не так? Это же наш дом, могу делать, что хочу! У нас же, вроде как, любовь? Или ты мне не веришь? Какие же отношения без доверия!