Три «котла» красноармейца Полухина

Анатолий Сорокин Три «котла» красноармейца Полухина

За какие-то два часа всё было кончено. А ещё утром ничто не предвещало случившегося сентябрьским днём 1941 года фактического уничтожения N-ского стрелкового полка немцами на дальних подступах к Ленинграду В соответствии с приказом вышестоящего командования часть выдвигалась на передовую под Красногвардейском, когда где-то высоко в небе и чуть в стороне обозначилась «рама» — нацистский двухбалочный самолёт для воздушной разведки и корректировки артиллерийского огня. А в десять часов началось — прямо в походных порядках полка без какого-либо предупреждения стали рваться вражеские снаряды. За громовыми раскатами разрывов, бешеным ржанием покалеченных и умирающих лошадей, криками и стонами раненых скрылась приглушённая лесом канонада. Фашист своё дело знал: выдвинул батарею близко к линии фронта и открыл огонь так, чтобы снаряд оставался неслышимым для советских солдат и опередил звуковую волну от выстрела, отправившего его в полёт. Но внезапный артиллерийский обстрел стал только прелюдией катастрофы местного масштаба. Вслед за ним с воздуха навалились пикировщики, точно укладывая свои бомбы в цель и с низкой высоты поливая из пулемётов разбегающихся людей и отдельные уцелевшие гужевые повозки и автомашины. Довершил картину прорыв немецких сухопутных войск — спустя полтора часа после начала этого локального апокалипсиса среди дыма от горевшей техники и растительности появились угловатые силуэты вражеских танков и бронетранспортёров. Их экипажи действовали слаженно и деловито, вместе со спешившейся пехотой добивая последние очаги сопротивления. Путь для дальнейшего продвижения на Ленинград был открыт. В свои последние минуты бойцы и командиры полка только и видели пыль из-под гусениц или колёс многочисленных боевых и транспортных машин противника, прежде чем хлёсткая очередь, танковый трак, удар штыком, лопатой для самоокапывания или просто сапогом стали концом их жизни. К трём часам дня на месте избиения вновь воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием догоравших грузовиков да щебетанием успокоившихся птиц. Гитлеровцы ушли вперёд, оставив после себя только смрад мертвечины и запах жжёного железа.

Посреди этого побоища стоял одинокий заплаканный красноармеец. Это только в пропагандистских книгах и фильмах все бойцы мужественно переносят все выпавшие на их долю испытания, стиснув зубы и сражаясь, несмотря ни на что. Без сомнения, такие герои существуют, и их число не так уж и мало — в лихое время жизнь слабого духом не стоит даже осколка от разорвавшегося снаряда. Но чтобы так себя вёл призванный два месяца назад девятнадцатилетний парень — это уже что-то из разряда совсем невероятного. Поэтому не было ничего удивительного, что он чуть ли не ревел в полный голос: именно таким образом и состоялось его крещение огнём. После получения повестки студент ленинградского Военмеха Саша Полухин был направлен в учебку, а спустя день после присяги — прямо в маршевый батальон для пополнения изрядно поредевшего в боях N-ckого стрелкового полка. Зачем чему-то учить выпускника с отличием артиллерийской школы — именно так решил командир учебной части на пару с представителем полка. В последнем как раз был некомплект личного состава в батарее полковушек, знающий хотя бы основы артиллерийского дела человек был нужен прямо сейчас. Командир батареи временно определил бывшего студента на должность писаря и рассчитывал использовать его как помощника при подготовке огневых данных, топографической съёмке местности и тому подобных вещах. Но в новом коллективе Саша пробыл всего два дня, лишь поверхностно познакомившись с будущими сослуживцами.