Три красавицы на одну ночь

Но не успели девушки подойти к дверям лифта, как они открылись и оттуда появилась высокая грузная пожилая женщина с каким-то помятым опухшим лицом и простой стрижкой на коротких бесцветных волосах. Женщина волокла в обеих руках по огромному фирменному пакету из соседнего супермаркета. Они были набиты под завязку продуктовыми коробками, кульками, консервными банками и прочими съестными припасами.

— Уф! — тяжело выдохнула она, изумленно глядя на подруг.

Кира попыталась просочиться мимо тетки к лифту, но вышло это не очень ловко. Он зацепила пакет в руках женщины, ручки его вырвались, он упал, и из него во все стороны покатились румяные краснобокие яблоки.

— Ой, извините! — вспыхнула Кира. — Я нечаянно! Я сейчас все соберу!

Тетка от ее помощи не отказалась, отнесясь к событию спокойно.

— Да ладно! — отмахнулась она. — Я уж пришла! Не страшно!

Кира уже собрала все яблоки и сложила их в прозрачный полиэтиленовый пакетик.

— Сама виновата, надо было мешок завязать, а я поленилась, — сказала женщина, с благодарностью принимая свои яблоки и укладывая их обратно в сумку.

После этого она тяжело прошлепала прямиком к той самой двери, куда только что безрезультатно пытались дозвониться подруги. А когда тетка начала ковырять ключом в замке, подруг осенило.

— Постойте, так вы Анина мама? — первой воскликнула Леся.

Женщина замерла, как была, с ключом в руках.

— Да, — ответила она наконец. — Анька — моя дочь. А что с ней?

В ее глазах мелькнула тревога. А по полному нездоровой одутловатостью лицу разлилась бледность.

— Ничего страшного! — торопливо произнесла Кира, решив, что нельзя пугать явно больную женщину раньше времени. — С ней все в порядке. Просто мы собираемся ехать сегодня за город. А ночи стоят холодные. Вот она и попросила нас зайти к ней домой и взять какой-нибудь свитер.

— А-а, — казалось, слегка успокоилась женщина. — Проходите!

Девушки помогли ей внести сумки и вошли следом за хозяйкой. В квартире было грязновато. Очевидно, по нездоровью старшая хозяйка не слишком обременяет себя наведением чистоты в доме. А Анька небось слишком занята своими амурными похождениями, чтобы следить за порядком.

Звали Анькину мать Альма Федоровна. И она уже, как сообщила подругам, третий год не работала, имея вторую группу инвалидности в связи с заболеванием почек и гипертонией.

— А чего Анька сама за вещичками не приехала? — спросила у них Альма Федоровна, устроив свои покупки на крохотной кухоньке, заставленной громоздкой старомодной мебелью.

— А мы живем тут рядом, — быстро соврала ей Леся. — Вот она и попросила заглянуть.

— Что за поездка-то хоть? — посмотрела на нее Альма Федоровна. — Моя-то с Валерой едет? Или с этим арабом?

— С арабом, — сказала ей Леся.

— А Валера — это кто? — заинтересовалась Кира.

— Ой, беда с вами, девки, — тяжело вздохнула Альма Федоровна и вдруг спросила: — Чай пить будете? А то я из магазина только пришла, пока сумки дотянула, в горле все пересохло. Хоть ночью народу и нет совсем, я специально в наш супермаркет только ночью хожу, но все равно одной не под силу столько таскать. — И, бухнув на газовую плиту покрытый толстым слоем гари чайник, Альма Федоровна продолжила: — Не надо было столько всего набирать. Да только пенсию сегодня выдали. Вот и не удержалась. А как дотащу, и не подумала. И Анька тоже хороша! Нет чтобы матери помочь. Все носит ее где-то! Как с утра ушла, так и нет ее до сих пор!

И, посмотрев на подруг, она спросила:

— Когда обратно-то вернетесь?

— Откуда? — удивилась Леся, благополучно успевшая забыть собственное вранье.

— Так за город же ехать собираетесь компанией? — удивилась Альма Федоровна. — Или я чего не так поняла?

— Так, так, — поспешно закивали головами подруги. — Все так. А вернемся… Не знаем, как дело пойдет. Может быть, уже завтра. А может, задержимся.

— Ясно, — вздохнула Альма Федоровна. — Ой, смотрите, девки, догуляетесь! И чего моя Анька с этим Саидом связалась? Не пойму я. Конечно, Валерик тоже не подарок. Не пойми откуда приехал. Да хоть свой, русский. С ним все ясно, а Саид этот — темная лошадка.

И она озабоченно покачала головой.

— А этот Валера, он кто? — спросила у нее Кира, перед которой Альма Федоровна в этот момент поставила высокий бокал с крепким чаем и придвинула купленный в магазине шоколадно-вафельный тортик, нарезанный на крупные куски.

Даже не куски, а кусищи. Себе она налила чаю не меньше полулитра, всыпала пять ложек сахару и взяла торт. Непонятно, как при больных почках Альма Федоровна пила столько жидкости и лопала явно вредное ей сладкое.

— Рожа у этого Валеры, я вам скажу, откровенно разбойничья, — призналась Альма Федоровна, делая огромный глоток из своей кружки, расписанной каким-то варварским рисунком — малиновыми с позолотой цветами. — Но говорит, что бизнесмен. Машинами, дескать, торгует. Он мою Аньку на десять лет старше. Но волочился за ней целый год, пока моя красуля на его ухаживания ответила.

— Ревнивый? — вырвалось у Леся.