Три красавицы на одну ночь

Гвинерва, против которой строились коварные замыслы, сидела в холле и наслаждалась свежей сдобой с марципановой начинкой. Собственно говоря, эти булочки были единственной слабостью могучей женщины. Мужчин она презирала, так как, по ее мнению, они были существа слабые и глупые. Животными брезговала, считая их разносчиками бацилл, паразитов и всяческих инфекций. Женщин же ненавидела, не вдаваясь в анализ своего чувства. Ненавидела инстинктивно – и все тут.

В общем, мироощущение дюжей охранницы было на удивление прямолинейным. Она ни в ком не нуждалась и никого не любила, кроме своих булочек. И обычно наслаждалась ими в одиночестве, в тишине и покое. Работка ей в этот раз попалась непыльная. Девчонки боялись ее до полусмерти. И никакого бунта не затевали.

Гвинерва, которую на самом деле звали Груней, родом была из белорусской деревушки, где все жители отличались солидной комплекцией. Но даже на фоне крупных односельчан Груня с самой юности поражала своими габаритами. Парни к ней не сватались. Отчасти потому, что их вообще было мало в вымирающей деревне. Отчасти потому, что в дополнение к громоздкой фигуре у Груни еще смолоду был крайне нелюдимый и даже угрюмый характер.

Но тут где-то в доме на втором этаже раздался странный шорох, который отвлек охранницу от ее воспоминаний. Груня насторожилась. Что-то было в этом шорохе чужеродное. Она уже достаточно освоилась в этом доме, чтобы понять: такого шороха тут быть не должно. Но шум стих так же внезапно, как и возник. И Груня снова вернулась к своим воспоминаниям, методично поглощая одну булочку за другой.

Жили в деревне бедно. И после смерти родителей Груня отправилась к единственной своей родне – тетке. Тетка к тому времени уже вышла замуж за ленинградца, овдовела, снова вышла замуж. Но по-прежнему жила в Ленинграде. Приезд племянницы, которая почти полностью заполнила собой дверной проем, не слишком обрадовал тетку. Но все же она пристроила девку на работу туда же, где работала сама. В женское исправительное заведение, попросту говоря, в колонию.

Как ни странно, там Груня пришлась кстати. Ее нрав тут был достоинством, а не недостатком. И все бы шло хорошо, если бы не чрезмерная жестокость Груни. После того как она забила насмерть провинившуюся заключенную, Груню уволили. В ее защиту говорил тот факт, что заключенная была еще больше ее ростом, славилась жестоким нравом и держала в кулаке всю колонию. А против Груни говорил тот аргумент, что у нее была настоящая дубинка со свинцовыми шариками, а у заключенной – лишь ножка от стула.

Если бы та тетка не вздумала помереть, то на Грунину выходку посмотрели бы сквозь пальцы. Но ей не повезло. Во-первых, тетка умерла. А во-вторых, произошло это во время приезда проверяющих. Так что у начальника выхода не было.

– Ты погоди расстраиваться, – сказал он на прощание Груне. – Через годик шумиха уляжется. И я снова тебя возьму. Такие сотрудники – на вес золота. Думаешь, я этого не понимаю?

Снова раздался этот проклятый шорох и даже скрежет! Да откуда же он идет? Груня покрутила головой и решительно поднялась с места. С прежней работы ее уволили, и ей совсем не хотелось потерять и эту.

Так или иначе, а Груне надо было еще где-то прокрутиться этот год, пока она не сможет вернуться в свою разлюбезную колонию. Но неожиданно для нее работа нашла ее сама. И теперь Груня охраняла совсем иной контингент. Проблем он не создавал. И она была уверена, что все у нее под контролем. Верней, была в этом уверена до недавнего времени. Но сегодня в воздухе чувствовалась какая-то неясная тревога.

Груня отличалась редкостным чутьем на смену погоды. И у себя в деревне всегда могла предсказать грозу, когда на небе не было еще ни облачка. И даже когда все старики в один голос уверяли, что сушь простоит еще как минимум неделю, Груня знала, они ошибаются. Но вперед Груня со своими прогнозами никогда не лезла. А про себя знала: не было еще случая, чтобы она ошиблась. И сейчас тоже чувствовала в воздухе непонятную угрозу.

Вот! Снова этот странный шорох и снова скрип! Да что же они там на втором этаже делают? И не спится им!

Груня даже знала, от кого может исходить опасность! От этой смуглой наглой девки – родственницы хозяина. Или уж и не поймешь, кто она там ему приходится! Но она была единственной, кто решился в открытую схватиться с Груней. Результат был для этой девки печальный. Груня была во много раз сильней. Но храбрость и она ценила. И к этой девке почувствовала невольное уважение за проявленную ею отвагу.

Во дворе раздался шум въехавшей машины. Груня выглянула в окно, но могла бы и не смотреть. Она и так знала, что вернулись арабы, хозяева этого странного дома. Груня не вдавалась в подробности того, что тут происходит. Ей бы только продержаться годик и снова вернуться в свою колонию. Остальное ее не волнует. Но даже она понимала, что в этом доме крутятся темные делишки.

И снова этот скрип наверху! Ну вот, хозяева приехали, а у нее непорядок во вверенном ей контингенте. Груня даже покраснела от стыда.

Наверняка это она что-то затеяла, хозяйская родственница, лахудра беззубая! Сейчас устроит тут катавасию, а ей, Груне, отвечать потом. И охранница тяжело потопала на второй этаж. Разбираться.

Дойти она туда не успела. Едва она поднялась до середины, как наверху раздался крик:

– Пускай!

Груня подняла глаза и обомлела. Прямо на нее, скользя по ступеням, катилось огромное пианино. «Рояль» назывался. Инструмент этот не разбиравшейся в музыке Груне не понравился с самого начала. К чему он тут? Только девки целый день на нем муть какую-то бренчат. Слух развивают. Песенки какие-то тоскливые разучивают. Зачем?

И вот теперь эта ненавистная махина мчалась на нее. Господи, как девки умудрились его вытащить из комнаты? Вот откуда был этот странный скрип, который насторожил ее! Надо было сразу же пойти и посмотреть, а не марципан трескать! Нет, теперь уже поздно! Столкновения не избежать. Она не настолько поворотлива, чтобы успеть сигануть прочь.

Все это Груня успела подумать буквально за сотую долю секунды до того, как рояль на всем ходу врезался в нее. Сверху за этим наблюдала четверка подруг. И когда, оглашая все вокруг диким воплем, Груня понеслась вниз по лестнице, прочно впечатавшись в инструмент, подруги ощутили полный триумф.

Рояль скатился вниз и врезался в один из декоративных столбов. А он хоть и был декоративный, но выложен был из кирпича, а потом обшит деревом.

– Все! – воскликнула Хаям, после того как в холле раздался грохот и рояль развалился на доски, совершенно завалив охранницу прямо перед глазами опешившего Саида и еще трех арабов, прибывших вместе с ним.

Абдула и Мохаммеда подруги знали, а вот третьего видели впервые. Но знакомиться или здороваться с бывшими приятелями они не стали. Слишком торопились убраться прочь.

– Она погибла? – на бегу ужаснулась Леся, до которой неожиданно дошло, что они натворили.

– Как же! Жди! – фыркнула в ответ Кира. – Максимум – вырубилась! Да и то ненадолго!

– Да, – озабоченно подтвердила Женя. – Времени у нас не так уж и много. Сейчас эта корова очухается. Или охрана прибежит. Или Саид на помощь позовет!

И подруги кинулись следом за остальными девушками, заблаговременно собранными в бункере, который находился в одном из отсеков цокольного этажа. Эти девушки покорно ждали их, спроваженные в бункер под предлогом ознакомительной экскурсии с винным погребом, в котором хранились элитные французские вина, привезенные с родины короля Людовика, а точней, из Бургундии и Бордо.

Устоять перед таким искушением потенциальные одалиски, конечно же, не могли. В их скучной жизни было слишком мало развлечений. И одна за другой они отправились в погреб, чтобы полакомиться драгоценным напитком из бутылок, якобы найденных там. Девушки тут подобрались почти сплошь из приличных семей. Впечатлительные, мечтательные и начитавшиеся романов Александра Дюма.

Хаям очень верно разобралась в их психологии. И обман удался на славу. Французское вино было верной наживкой. Оказавшись в бункере, все девушки принялись растерянно оглядываться по сторонам.

– А где же тут вино? – спросила у вбежавшей в бункер последней Хаям одна из девушек.

Все возбужденно загалдели. Их недоумение можно было понять. В обнаруженном Хаям бункере хранились стратегические запасы тушенки, консервов и воды. Тут имелось электричество и система вентиляции. Но вот вина не было и в помине.

– Шампанское мы с вами будем пить потом! – решительно заявила девушкам Хаям, с грохотом захлопывая за собой тяжелую стальную дверь и поворачивая механизм замков в положение «закрыто». – Обещаю, даже клянусь вам, когда мы все отсюда выберемся, я лично выставлю каждой из вас по ящику коллекционного вина. Из любой страны мира! Любой марки! Любого сорта винограда!

И, дав это обещание обрадованным девушкам, она повернулась к Кире и сказала:

– Ну давай! Вызывай свою подмогу! Пора!

Кира вытащила из уха клипсу, бросила ее на бетонный пол и с размаху опустила на нее банку с тушенкой. Раздался характерный треск. Кира подняла консервную банку. И девушки с огромным интересом уставились на обломки клипсы и раздробленное стекло.

– И что теперь? – почему-то шепотом спросила одна из них.

– Теперь будем ждать, – ответила ей Кира.

– Чего ждать?

– Ждать, когда нас спасут!

И Кира переглянулась со своими подругами. Они ответили ей такими же тревожными взглядами и прислушались к тем звукам, которые доносились к ним сверху.