– Я сейчас все выясню! – пылко пообещал он Лесе. – И тебе позвоню!
Но позвонил Лесе вовсе не Абдул, а сам Саид. И как раз в тот момент, когда Леся отправилась смывать с волос краску. Поэтому трубку взяла Кира.
– Саид, она не может подойти, – объяснила она парню. – Она в ванной. Скажи мне!
Кира внимательно выслушала сбивчивый монолог Саида. Говорил он по-русски не вполне чисто. А сейчас и вовсе некоторые слова путал, некоторые комкал, другие и вовсе опускал. Но в целом рассказ его был Кире понятен. Да, Саид встречался сегодня с Аней. Девушка много выпила, слишком много. И он, будучи джентльменом, отвез ее домой, чтобы она выспалась и пришла в себя. Потом он поехал к друзьям и больше сегодня Аню не видел и не слышал.
– Где она? – растерянно допытывался он у Киры. – Почему она не у себя дома?
Если бы Кира это знала!
– Откуда она звонила? – надрывался Саид. – Что с ней?
– Ты помнишь домашний адрес Ани? – вместо ответа спросила у него Кира.
Саид помнил. И тут же назвал его Кире. Домашний телефон у Ани тоже был, но сейчас не отвечал. Что было довольно странно, так как жила Аня со своей мамой, которая не работала и даже днем сидела дома. А уж сейчас, среди ночи, и вовсе должна быть дома.
Когда Леся вышла из ванной комнаты с замотанной в огромное розовое махровое полотенце головой, ее встретила необыкновенно хмурая Кира.
– Собирайся! – велела она ей. – Поедем!
– Куда? – изумилась Леся, краем глаза взглянув на часы.
Они показывали половину первого ночи.
– Куда в такой час? – повторила свой вопрос Леся.
– Поедем к Ане домой, – сказала Кира. – Чует мое сердце недоброе.
– Но у меня голова, – растерялась Леся, – мокрая.
– Высуши, – снизошла Кира. – Высуши, и поедем!
И, схватив фен, она подступила к Лесе.
– Все просто отлично прокрасилось, – невольно отметила она, хотя мысли ее были заняты совсем другим.
Пока Кира сушила подругу, в голове у нее сформировался план.
– Саиду о том, что мы поедем к Ане, не говорить, – распорядилась она, когда подруги выходили из своего дома.
А на робкий вопрос Леси почему, так глянула на нее, что у Леси пропало всякое любопытство.