Три круга Достоевского

В своем творчестве Достоевский касается и вопроса о снис­хождении государства (сильных) к преступникам (слабым), главным образом к политическим преступникам, проблематичным преступникам. Свои мысли по этому вопросу Достоевский выска­зал в «Дневнике писателя» по поводу французских властей и духовенства, не отметивших важное событие — уход немецких войск из Франции. «Они отказались по поводу этого громадного и радостного для Франции события от самой малейшей амнис­тии, хотя бы только для виду, политическим преступникам — в чем не отказывает ни одно правительство в Европе своим под­данным, во дни великих национальных торжеств или радостей. Одним словом, действовали, презирая среду, с непостижимою уверенностью в своих силах» .[1895, 9, 348].

Таковы взгляды Достоевского на суд и другие карательные органы государства. Он ждет от этих органов, обязанных обес­печить справедливость в обществе, справедливости. Он показы­вает, что положение, при котором палач поставлен в лучшие условия, чем не палач, глупый судит умного, злой — доброго, безнравственный — нравственного, негативно характеризует го­сударство. Среди его граждан при таком положении разлита глу­бокая тоска по справедливости.

Достоевский мог ошибиться, говоря о государственности, в каких-то конкретных оценках, но изъяны государства отражены им верно.

Достоевский касается и внешнеполитических проблем государства. Но не в художественных произведениях. В статьях и записных книжках. 

В высказываниях по этим проблемам Достоевский очень про­тиворечив. Он прежде всего противоречит своему исходному принципу о православном пути: мирные средства, забота о дру­гих, жертвенность. Ради распространения православия он упорно проводит мысль совсем не православного толка, мысль о Кон­стантинополе, который «должен быть наш». Он предлагает нести братство и православную идеологию в Европу (а затем и в Азию) вслед за войском, туда вступившим. Достоевского как будто подменили: он на стороне принципа «цель оправдывает средства». Ради торжества идеологии он предлагает средства, прямо противоположные этой идеологии. И здесь Россия — хра­нительница высоких идей, какой она должна быть в идеале, — подменяется Россией, какой она является в действительности. Россией противоположных идеалов.

Интересны взгляды Достоевского на войну. Истинность неко­торых из них бесспорна. Он замечает, что войны — слишком частое явление в истории. Прав. Он прав, когда говорит, что воевать надо «не столько оружием, сколько умом». Здесь автор «Дневника писателя» ставит вопрос, который далеко не все за­мечают, особенно при оценке победоносно законченных войн: умом достигнута победа или числом жертв? Та война выиграна умом, в которой число жертв было меньше числа жертв про­тивника. И только в этом случае полководец достоин похвал. Если же за каждого убитого врага уплачено несколькими жиз­нями победителей, то война выиграна не умом. И славить в этих условиях полководца означало бы кощунствовать над мертвыми, которые стали таковыми благодаря его неумению вести дело.

Безупречен взгляд на безнравственность войны ради приобре­тения богатств. Заслуживает внимания мысль, что буржуазный мир непрочен — он порождает войну.

Но настораживает мысль, благословляющая войну за идею. За благородную, конечно. Но кто же свою идею не считает благородной? А не лучше ли идею защищать идеей, а не силой?

Касаясь конкретной ситуации, Достоевский записывает: «Вы­годнее война, выгоднее кончить разом и хорошо» [ЛН, 83, 602]. Тут уж что-то от Петруши Верховенского — «на всех парах че­рез болото».

После объявления войны Достоевский пишет, что народ ли­ковал, узнав об этом. Заголовки статей Достоевского выглядят карнавально торжественными («Война. Мы всех сильнее» и т. п.).

Почему таков взгляд на войну у писателя? Первый мотив — зверства турок. «Как же быть? Дать лучше прокалывать глаза, чтоб только не убить как-нибудь турку? Да «ведь это извращение понятий, это тупейшее и грубейшее сентиментальничание, это иступленная прямолинейность; это самое полное извращение при­роды» [1895, 11, 275]. Эти размышления и привели, видимо, к Алешиному «расстрелять» в «Братьях Карамазовых». Такой мо­тив необходимости войны возражений не вызывает и, кстати, по­казывает, что не такой уж Достоевский непротивленец.

Но вот писатель говорит, что эта война — за идеи Христа. Эта явный минус Достоевскому. Оборонять идею штыком значит сом­неваться в способности идеи к самообороне.

Далее Достоевский говорит об очистительной силе войны дл» России — оздоровит общество. «Огромные народные потрясения, вроде войны, были бы спасительны» [ЛН, 83, 575]. Утверждается, что война поможет притупить, а то и стереть противоречия между социальными слоями в России.

Достоевский критикует противников войны, называя их дово­ды «буржуазными нравоучениями».