Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент

Да, на третьем-четвёртом месяце женщины ещё похожи на себя прежних, но при намётанном глазе все внешние изменения в их организме уже поддаются оценке. Не совсем типичный животик, чуть более сглаженные выпуклости и округлости, а ещё взгляд, одновременно уверенный и обречённый, как будто его обладательница уже понимает, что к прошлому не вернуться, но до сих пор думает, что всё под контролем.

Какой был взгляд у меня, я не знал и узнать не пытался. В эти мгновения я думал совсем о другом, забыв, что попал в ловушку, и что сегодня эксперимент, и что меня ждут в будущем и настоящем…

Я просто сидел и смотрел на Лену, не в силах понять — почему?

Почему мы расстались? Почему я поверил не ей, а справке из консультации? Почему в той дурацкой бумажке было написано то, что написано? Почему она даже не пробовала объяснить мне, что я не прав? Почему я вообще тогда повёл себя, как полный дурак?..

Из ступора меня вывел спокойный и чуть насмешливый голос стриженного:

— Да, Андрей Николаевич. Жизнь иногда преподносит нам такие сюрпризы, что мы не способны не только понять их, но даже и просто заметить…

Я медленно повернул голову в его сторону.

— Уберите, — указал он на кляп.

Один из дружков Витька́ подскочил ко мне и выдернул тряпку.

— Кто вы? Что вы хотите? — выдавил я, прокашлявшись.

— Ответ по второму вопросу — поговорить, — пожал плечами допросчик. — А что касается первого…

Он вытащил из кармана «красную книжечку» и раскрыл её перед моим носом.

«Комитет Государственной Безопасности СССР», — единственное, что я успел прочитать до того, как удостоверение снова исчезло в кармане.

— Фальшивка, — буркнул я без особой надежды.

Стриженный засмеялся.

— Подозрительность — это хорошо, но абсолютно бессмысленно. Я действительно сотрудник КГБ Степан Миронович Свиридяк и, чтобы вы больше не сомневались, скажу вам вот что. Вчерашним приказом Председателя Комитета группа генерала Кондратьева расформирована, а ваше дело передано в 5-е управление. Вести его поручено мне, и результаты требуются немедленно. По мнению руководства, товарищи Кондратьев, Ходырев, Смирнов слишком уж затянули с расследованием и тем самым поставили под угрозу безопасность страны…

— А это тоже сотрудники? — перебил я его, кивнув на Витька и дружков.

«Чекист» едва заметно поморщился:

— Нет. Они не сотрудники. Они привлечённые помощники. Внештатные, разумеется.

— Понимаю. У работников органов руки должны быть чистыми. Поэтому грязную работу должны выполнять другие и «нэ из нашего района», — добавил я с лёгким сарказмом.

— «Аполитично рассуждаете, честное слово», — усмехнулся в тон Свиридяк. — Но в логике вам не откажешь. Без грязной работы в нашем деле действительно не обойтись.

— Это ещё почему?

— Потому что результаты нужны нам не завтра, а прямо сейчас! — рявкнул допросчик. — И способы их достижения значения не имеют. Так, надеюсь, понятно?

— Вполне.

— Ну, вот и отлично.

Свиридяк повернулся к «внештатным помощникам» и мотнул головой в сторону Лены.

Один из гопников, сверкнув фиксой, подошёл к девушке и без замаха ударил её по лицу.

Я непроизвольно сглотнул, и это не укрылось от комитетчика. Он остановил уже приготовившегося к следующему удару щербатого и внимательно посмотрел на меня.

— Ну что, Андрей Николаевич, сотрудничать будем?

— Что вам от меня нужно?

— Мне нужна информация.

— Какая?

— Где вы прячете свои технические устройства?

— Не понимаю. Какие устройства?

«Чекист» кивнул гопнику, тот поднял кулак.

— Постойте! — дёрнулся я вперёд. — Я ведь и вправду не понимаю, про какие устройства вы говорите.

Комитетчик и стоящий в дверях дядька быстро переглянулись.

— Это наш главный научный эксперт, — указал на последнего Свиридяк. — Его зовут Юрий Павлович. Он привлекался к работе группы Кондратьева и изучил все материалы по делу, в том числе, вашу теорию слоистого времени. Его выводы таковы. Сегодня поблизости от того места, где мы находимся, в самое ближайшее время откроется так называемое окно перехода, и вы просто не сможете упустить этот шанс и не использовать его в своих целях. А мы не имеем права пускать ваши эксперименты на самотёк. И это уже вопрос не науки или чьих-то амбиций, это вопрос безопасности государства. Поэтому я повторяю ещё раз. Где вы прячете свои технические устройства, какая у них охрана и когда вы намерены их включить?

Я глубоко вздохнул, потом посмотрел на Лену.

Глаза её были прикрыты.

— Если я вам скажу, вы нас отпустите?

Вопрос, безусловно, наивный, но я его задал не для себя.

Лена открыла глаза. От её взгляда внутри у меня словно бы что-то перевернулось.

На душе стало вдруг так легко и спокойно, как будто мы знали друг друга тысячу лет и всё, что с нами до этого происходило, не имело ровным счётом никакого значения. Что бы я сейчас ни сказал, что бы я ни решил, что бы ни сделали наши враги, это уже ничего не изменит, и наш с ней «эксперимент» всё равно состоится. При любых, даже самых неблагоприятных раскладах…