Три кварка (из 2012-го в 1982-й)

– Ладно, – смирился я с неизбежным. – Только надо бы ещё Кацнельсона с собой прихватить, чтобы сразу на месте всё порешать. Ну, в смысле, по конструкциям и проекту в целом.

– Да, давай и его. Это правильно. Он, если что не так, мозги им засрёт капитально. Ну, в общем, ты понял. Всё, пока.

– Счастливо, до завтра, – нажал я кнопку отбоя.

«Фух, блин! Не было забот, купила баба порося. Но, с другой стороны, это уже кое-что. Проблемы существуют, а для чего нам голова? Правильно, чтобы есть. Ну, и чтоб думать, как водится. Иногда», – с этими мыслями я набрал номер Бориса Марковича. И хотя время было уже совсем позднее, Кацнельсон отозвался почти мгновенно. Как оказалось, он тоже не спал, так как только-только вернулся домой после встречи с прилетевшим из Штатов приятелем. А поскольку масса тела нашего конструктора позволяла ему безо всякого для себя ущерба зараз принимать на грудь не менее пятисот кубиков водно-спиртового раствора, постольку его отношение к жизни после такой встречи было исключительно позитивным. Словом, договорились мы быстро и обо всём…

* * *

На следующее утро настроение моё было если и не приподнятым, то уж, по крайней мере, не таким паршивым, как накануне.

На «Щукинскую» я прибыл в четверть одиннадцатого. Решительный, собранный, полностью готовый к предстоящему «бою» с Заказчиком. Выйдя из метро, покрутил головой и, сориентировавшись в пространстве, отправил своё бренное тело в правильном направлении, по улице Маршала Василевского.

Последний раз по этому маршруту мне доводилось идти лет двадцать назад. Цель, правда, в те годы была иная. Тогда, помнится, срочно потребовалось договориться с коллегами из ИАЭ3 по поводу распределения грантов. В те далёкие времена термин «грант» имел в научной среде смысл особый, почти сакральный, выстраданным постоянным безденежьем. Грант Сороса, грант РФФИ4, правительственный грант, ведомственный, стимулирующий – какие только словесные формы не принимала обыкновенная подачка с барского стола придуркам-учёным, от которых стремительно «реформирующейся» экономике не было никакой прибыли, а только расходы.

Договориться тогда удалось, хотя впоследствии это абсолютно ни на что не повлияло: нашим мнением распорядители фондов не заинтересовались.

Ну что ж, сейчас цель похожая, вот только договаривающиеся стороны совершенно другие. Более циничные, жёсткие, гораздо лучше понимающие изнанку жизни, чем те наивные ученые простаки, что верили в необходимость науки для «обновлённой» России…

Пройдя через парк и пару жилых кварталов, я очутился на площади Академика Курчатова, сплошь заставленной автомобилями всевозможных марок и комплектации. Хм, а интересно, была тут раньше парковка или… нет, не помню. Скорее всего, не было. Впрочем, это уже примета нового времени – заполнять любое свободное пространство стоянкой для железных коней наших, ха-ха, богатеющих граждан. Встречались, однако, и другие приметы. Приятные и не очень. Вот, скажем, к примеру… «В-з-з-з!» – летящий по примыкающей к площади улочке БМВ вдруг резко затормозил перед «зеброй», а его водитель, вместо привычной ругани, неожиданно махнул мне рукой, мол, проходи не стесняйся. Кивнув в ответ, я быстро прошёл по переходу, подумав, что всё же не зря на Западе, а теперь и у нас, так активно внедряют культуру вежливого вождения. Вроде фигня, а приятно. И мне, и тому мужику в иномарке.

Довольный собой, я обошёл площадь, оставив по левую руку памятник покойному академику. Окинул взглядом практически не изменившуюся с начала девяностых арку центрального входа. Добрёл до здания проходной. Перед стеклянными дверьми стоял наш прораб и внимательно рассматривал висящее на стене табло. То самое, что информировало прохожих об уровне радиационного фона. Поздоровавшись, Руслан тут же поинтересовался:

– Андрей Николаевич, а это не много?

Он указал на горящие зелёным цифры.

– Вообще, Руслан, это почти ничего. Обычный гранит в естественном состоянии излучает раза в четыре побольше.

– Да? А если, скажем, землетрясение, как в Японии? – не успокаивался прораб. – Тут же вроде на территории реакторы всякие.

– А вот если будет землетрясение, да ещё как в Японии, баллов на 8-10, то гражданам, погребённым под руинами соседних домов, будет плевать на радиацию, какого бы уровня она ни была.

– Тьфу на вас, Андрей Николаевич, с вашим чёрным юмором, – деланно возмутился Руслан. – Умеете же вы поднять настроение больным и убогим.

– Да разве же это юмор? Не-ет, одна правда жизни. Ты вон докторов попробуй о чём-нибудь поспрошать. Вот у кого и вправду чернуха. Весёлая, качественная.

Мы ещё немного посмеялись, а потом переключили внимание на внедорожник зама по экономике, маневрирующего по площади в поисках свободного места. В течение последующих десяти минут наша беседа сначала перетекла в обсуждение проблемы дорог и пробок, а потом плавно закруглилась на теме выгоды общественного транспорта. К тому моменту Владимир Иванович наконец-то припарковался и подошёл к нам. Ухватив последнюю фразу из разговора, он недовольно поморщился: