Читаем Три лесных царя полностью

   Есть такая степень компактности словесных конструкций, дальше которой идти невозможно. Переводчик, заботящийся о наибольшем приближении к оригинальному тексту, не имеет права давать у себя в переводе более компактную словесную массу, чем та, которая дана ему в подлиннике, потому что в стиховом переводе этим увеличением компактности обусловлены: неестественность дикции, неуклюжесть интонаций, вывихи и переломы синтаксиса, то есть такие серьезнее травмы, которые нельзя компенсировать наиточнейшим воспроизведением смысла и метра. Об этом критерии точности забыл Фет, когда переводил «Фауста», о нем забыл Гумилев, когда переводил Кольриджа («Мореход старинных времен»), о нем забыл Аксенов, когда переводил Бена Джонсона. И потому эти переводы, часто безукоризненно точные в других отношениях, не дают даже отдаленного представления о подлиннике, именно ввиду огромной разницы в степени компактности словесных конструкций.

   Как бы ни была ценна эквилинеарность, ей, при переводе стихов нестрофических, нельзя приносить в жертву ни интонаций, ни смысла, ни стиля, гибнущих от неизбежного усиления компактности словесных конструкций. Как видите трудностей множество. Трудно не сорваться с каната в пропасть плохого перевода.

<p>Гамлет</p>

   Прочитав всё это, сравните, используя полученные знания, два перевода 3 акта из Гамлета. Как на ваш взгляд, кто ближе у оригиналу? Какой текст проще произнести актёру со сцены, сопровождая эмоциями, соответствующими тексту. Это очень развивает интеллект и воспитывает вкус. Занятие для умов с высоким интеллектом и кругозором. Пастернак чувствуется, как я ни старался, Самойлов то же. Я хотел, чтобы язык был современным, чтобы актёрам проще было произносить текст, а зрителям понимать его, поэтому заменил авторский «шар» на голову в смятенье.

 Акт 3, сцена 4

The Queen's closet.

[Enter QUEEN GERTRUDE and POLONIUS]

LORD POLONIUS

He will come straight. Look you lay home to him:

Tell him his pranks have been too broad to bear with,

And that your grace hath screen'd and stood between

Much heat and him. I'll sconce me even here.

Pray you, be round with him.

HAMLET

[Within]  Mother, mother, mother!

QUEEN GERTRUDE

 I'll warrant you,

 Fear me not: withdraw, I hear him coming.

[POLONIUS hides behind the arras]

[Enter HAMLET]

HAMLET

Now, mother, what's the matter?

QUEEN GERTRUDE

Hamlet, thou hast thy father much offended.

HAMLET

Mother, you have my father much offended.

QUEEN GERTRUDE

Come, come, you answer with an idle tongue.

HAMLET

Go, go, you question with a wicked tongue.

QUEEN GERTRUDE

Why, how now, Hamlet!

HAMLET

What's the matter now?

QUEEN GERTRUDE

Have you forgot me?

HAMLET

 No, by the rood, not so:

 You are the queen, your husband's brother's wife;

 And–would it were not so!–you are my mother.

 QUEEN GERTRUDE

Nay, then, I'll set those to you that can speak.

HAMLET

Come, come, and sit you down; you shall not budge;

You go not till I set you up a glass

Where you may see the inmost part of you.

 QUEEN GERTRUDE

What wilt thou do? thou wilt not murder me?

Help, help, ho!

LORD POLONIUS              [

Behind]  What, ho! help, help, help!

HAMLET

[Drawing]  How now! a rat? Dead, for a ducat, dead!

[Makes a pass through the arras]

LORD POLONIUS

[Behind]  O, I am slain!

[Falls and dies]

QUEEN GERTRUDE

O me, what hast thou done?

HAMLET

Nay, I know not:

Is it the king?

QUEEN GERTRUDE

O, what a rash and bloody deed is this!

HAMLET

A bloody deed! almost as bad, good mother,

As kill a king, and marry with his brother.

QUEEN GERTRUDE

As kill a king!

HAMLET

Ay, lady, 'twas my word.

[Lifts up the array and discovers POLONIUS]

Thou wretched, rash, intruding fool, farewell!

I took thee for thy better: take thy fortune;

Thou find'st to be too busy is some danger.

Leave wringing of your hands: peace! sit you dow

And let me wring your heart; for so I shall,

If it be made of penetrable stuff,

If damned custom have not brass'd it so

That it is proof and bulwark against sense.

QUEEN GERTRUDE

What have I done, that thou darest wag thy tongue

 In noise so rude against me?

HAMLET

Such an act

That blurs the grace and blush of modes

Calls virtue hypocrite, takes off the rose

From the fair forehead of an innocent love

And sets a blister there, makes marriage-vows

As false as dicers' oaths: O, such a dee

As from the body of contraction plucks

he very soul, and sweet religion makes

A rhapsody of words: heaven's face doth glow:

Yea, this solidity and compound mass,

With tristful visage, as against the doom,

 Is thought-sick at the act.

QUEEN GERTRUDE

Ay me, what act,

That roars so loud, and thunders in the index?

HAMLET

Look here, upon this picture, and on this,

The counterfeit presentment of two brothers.

See, what a grace was seated on this brow;

Hyperion's curls; the front of Jove himself;

An eye like Mars, to threaten and command;

A station like the herald Mercury

New-lighted on a heaven-kissing hill;

A combination and a form indeed,

Where every god did seem to set his seal,

To give the world assurance of a man:

This was your husband. Look you now, what follows:

Here is your husband; like a mildew'd ear

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Публицистика / История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары
Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное