Три лилии Бурбонов

Кавалером, о котором упоминалось в письме, предназначенном Оливаресу, был всё тот же Хуан де Тассис, вернувшийся из изгнания после смерти Филиппа III. Но самое интересное, что его назначили камергером Изабеллы. И это при том, что графа Вильямедьяну считали донжуаном и содомитом! А так как при дворе даже мышь не могла прошмыгнуть без ведома фаворита короля, то возникает подозрение, что он хотел «подмочить» безупречную репутацию королевы. Хотя графу Вильямедьяне было за сорок, и он не отличался красотой, Изабелла доброжелательно отнеслась к этому назначению, потому что, подобно своему мужу, любила общество поэтов. А Перальту считала своим другом.

Во время боя быков, одного из первых зрелищ в честь восшествия Филиппа IV на престол, Хуан де Тассис выехал на арену во главе своего отряда в шёлковой тунике поверх доспехов, украшенной золотыми монетами, называемыми «реалами» (как и членов королевской семьи), в то время как на его знамени красовался девиз: «Son mis amores reales» («Это мои истинные возлюбленные»). В сочетании с его дерзкими взглядами и подчёркнутыми приветствиями это означало, что его любовь была направлена на королеву. На самом деле, как считают историки, истинным объектом внимания Вильямедьяны была донья Франциска де Тавара, королевская фаворитка.

-У него была какая-то сексуальная мания в отношении женщин Филиппа, - считает писатель Виктор Ерёмин.

Таким образом, графу удалось возбудить ревность молодого короля, раздражение которого усилилось из-за невинного замечания жены:

-Вильямедьяна очень меток.

-Ах! - сердито возразил Филипп. - Но он целится слишком высоко!

И вскоре эта история с надлежащими приукрашиваниями стала распространяться шёпотом по всему Мадриду.

Однако Изабелле было не до влюблённого кавалера: 14 августа 1621 года она, вероятно, на фоне стресса из-за измены мужа преждевременно родила дочь Марию Маргариту, которая умерла уже на следующий день, омрачив коронационные торжества. По свидетельству современников, молодая королева очень тяжело пережила кончину дочери.

Тем временем Перальта и не думал отказываться от своих прежних привычек. Он сорил деньгами, был страстным игроком и продолжал посещать бордели, которые держали лица, близкие ко двору, сочинив по этому поводу следующий сатирический стих:

Столь прилипчиво влиянье

непутёвого квартала,

что и кошка на фонтане

нечиста на лапы стала.

Но, самое главное, граф продолжал писать колкие эпиграммы на представителей высшей знати, не пощадив даже Филиппа IV и Оливареса, и таким образом приобрёл себе множество врагов. Фаворит короля приказал взять Вильямедьяну под негласный надзор инквизиции. Поводом для этого послужили слухи о его нетрадиционных склонностях и когда они подтвердились, встал вопрос о предании развратника суду. Назревал грандиозный скандал. Вероятно, Перальта предчувствовал свой ужасный конец, о чём свидетельствует его следующее стихотворение:

Двойная мука мне в удел дана:

Когда молчу, я не в ладу с собою,

А между тем признание любое –

И новый риск, и старая вина.

Вот и сейчас угроза мне слышна:

Сулит мне кары враг, грозит бедою;

Он знает: права нет за правотою,

За всё я обречён платить сполна.

Мне суждено Фортуной своенравной

Принять в молчанье смерть и злой навет,

Коль право немо, истина бесправна.

Таков подлейший времени завет:

Сойди с ума, умри в борьбе неравной,

Но воли ни перу, ни слову нет.

Желая развеять печальные воспоминания о своих неудачных родах, Изабелла увлеклась театральными постановками.

Весной 1622 года в Аранхуэсе, где тогда находился двор, проводились бесконечные празднества, посвящённые семнадцатилетию Филиппа IV. А граф де Вильямедьяна решил устроить театральное представление в честь королевы. Во временном театре, воздвигнутом среди деревьев в «островном саду» и прекрасно украшенном, должна была состояться его комедия в стихах «La Gloria de Niquea» («Слава Никеи»), в которой Изабелла прославлялась как богиня красоты.

Была ночь, хрупкую театральную конструкцию из шёлка и холста ярко освещали восковые свечи. Весь двор собрался посмотреть представление, молодой король со своими братьями и сестрой сидел перед сценой, в то время как королева наблюдала за действиями актёров из комнаты за кулисами. Пролог был успешно прочитан, и зрители ожидали, когда поднимется занавес, закрывавший сцену, когда сзади раздался пронзительный вопль, а мгновение спустя длинный язык пламени лизнул драпировку перед сценой, и сразу же всё помещение охватил огонь. Толпа придворных в панике бросилась бежать, в то время как король ринулся вглубь сцены в поисках своей жены. Некоторое время он тщетно искал её в парке, окружавшем пылающее сооружение, пока, наконец, не увидел графа Вильямедьяну, в объятиях которого в полуобмороке лежала королева. Это происшествие стало приятным сюрпризом для тех, кто ненавидел Перальту, и вскоре разнёсся слух, что он намеренно поджёг театр, дабы хотя бы на мгновение заключить в свои объятия Изабеллу.