Три любовных романа Лучшие из лучших — 1996 (из второго десятка).

С этими словами он направился к ванной, и Клео возмутили его упрямое желание отделаться от нее, его раздраженный взгляд. Любовь не настолько одурманила ее, чтобы он позволял себе помыкать ею, словно полоумной прислугой!

— Это займет немного времени.

Выпрямившись, она уверенно прошла по комнате и встала между Джудом и дверью в ванную. Высоко подняв подбородок, она смотрела на него, не содрогаясь перед злобно нахмуренными бровями.

— Ты судил меня и вынес приговор, даже не выслушав. Я заслуживаю лучшей участи.

— Порки ты заслуживаешь. — Его рот искривился в усмешке. — Но я слишком джентльмен, чтобы тебя бить. И вот что я тебе скажу, — он шагнул ближе, его загорелая мускулистая нагота прожгла ее сквозь тонкую ткань платья, и она вздрогнула от мысли, с какой легкостью он возбуждал в ней желание, даже ненавидя ее. Он не коснулся ее, в этом не было необходимости, и все ее протесты по поводу его властного отказа хотя бы выслушать ее объяснения застряли в горле. — Я знаю, зачем ты вышла за меня замуж. Не надо быть гением, чтобы дойти до этого. — Его глаза вспыхивали от еле сдерживаемого гнева. — Тебе было необходимо заполучить наследство, ждать еще целый год ты не могла, поскольку твой любовник начинал терять терпение. Он жаждал того скромного подарка, о котором тогда скулил. За него ты выйти не могла при всем желании: твои опекуны никогда бы не согласились на твой брак с этим подонком. Вот ты и вышла за меня, и… ну да ладно. — Он с шумом втянул в легкие воздух, и его щека дернулась, не выдержав внутреннего напряжения, которое она ощущала каждой клеточкой своего существа, словно он был продолжением ее самой. — Теперь мне все известно, и, даже если допустить, что наш брак — брак по расчету, все равно ты моя жена.

Внезапно его пальцы резко сдавили ей горло и, нажав на подбородок, откинули ей голову назад; ее сердце в страхе затрепетало, когда она прочла в его глазах некий мрачный умысел.

— Фентона ты больше не увидишь, и, поскольку ты будешь лишена удовольствия развлекаться с ним в постели, я решил тебе помочь. — Он понизил голос, который теперь напоминал угрожающее тигриное ворчание. Клео беспомощно содрогнулась, холодея под издевательским, ненавидящим взглядом этих суженных мерцающих глаз. — Ты дьявольски сексуальна, как мне удалось выяснить, когда ты упросила меня взять тебя, использовала меня для удовлетворения своих нужд в отсутствие Фентона. Так вот, чтобы помочь тебе, — он ухмыльнулся, — я буду доводить тебя до такого состояния, что ты не сможешь пошевелиться. Ты поймешь, черт побери, кому ты принадлежишь, и у тебя не останется сил даже думать о Фентоне!

Он рывком отпустил ее. Потрясенная услышанным, насмерть перепуганная, она еле расслышала его голос, словно он доносился откудато издалека:

— А теперь отправляйся вниз и помоги Мег. Начинай отрабатывать свое содержание!

Сидя за столом напротив Джуда, встречаясь с его язвительным взглядом, Клео повторяла про себя: «Ненавижу его! Ненавижу!» — и с усилием поворачивала голову к сэру Джеффри, пытаясь слушать, что он говорит.

Это был низенький кругленький человечек, любивший хорошо поесть — в этом не приходилось сомневаться, гладя, с каким удовольствием он расправился с седлом барашка, а теперь смаковал вторую порцию молочного пунша. Похоже, думала Клео, он будет столь же усерден за сырным десертом, тем самым продлив ей муку сидеть напротив Джуда с его язвительным взглядом и выслушивать его насмешливые «моя дорогая». Но по крайней мере аппетит сэра Джеффри с лихвой возместил отсутствие аппетита у нее, хотя Джуд наверняка все заметил, раздраженно размышляла она, машинально поднося к губам бокал. Весь вечер он не сводил с нее глаз. Это была легкая форма пытки.

Всякий раз как она поднимала глаза на этого холодного, жестокого, властного дьявола, она встречала устремленный на себя его умный, всезнающий, позорящий взгляд. В ее памяти всплывала угроза доводить ее до такого состояния, что она не сможет пошевелиться, и цель этой угрозы заливала ее жаркой краской. Она старалась смотреть в его сторону как можно реже, направляя все внимание на беседу с сэром Джеффри и Хильдой, его тощей разнаряженной женой.

Эти двое никогда не узнают, как далеки от совершенства отношения между утонченно‑обаятельным красавцем президентом «Мескал‑Слейд» и его молодой женой. Они не смогут разгадать цинизм его деланных улыбок, ложь его нежных обращений к ней, его глубокое к ней презрение.

Пора оставить глупую веру, что ему можно все объяснить, призвав на помощь его разум, что можно заставить его выслушать ее, рассчитывая на то, что он разумен до мозга костей. Как она вообще могла надеяться, что ей удастся наладить отношения? Ее самонадеянный муженек обо всем имел свое мнение. Ее он считал хитрой, ловкой и жадной изменницей. Никакие мольбы и объяснения с ее стороны не заставят его передумать.

А она и не намерена больше унижаться и умолять его хотя бы выслушать ее!