Три любовных романа

– С тех пор как я пришел в «Хералд», – негромко начал он, – вы постоянно выказываете мне свою антипатию. Очевидно, потому, что я не мой отец. Любое мое распоряжение вы встречаете чуть ли не в штыки, вполне сознательно решив для себя, что будете соглашаться со мной лишь в случае крайней необходимости. Каждую минуту вы готовы скрестить со мной шпаги, и каждое утреннее совещание превращается поэтому прямо‑таки в поле битвы.

Возразить на это было нечего, а лгать Кэсси не умела, поэтому, окинув ее сердитым взглядом, он продолжил:

– А сегодняшний день показал, что и помимо вашего явного нерасположения ко мне дело обстоит совсем плохо. Так вот, я не хочу изображать из себя ни отца, ни друга, но при всем вашем упрямом стремлении к независимости вы не можете не признать, что я просто обязан выяснить ситуацию, особенно когда вынужден сам исправлять ваши ошибки.

– Это больше не повторится, – быстро сказала Кэсси; Рис холодно смотрел на нее, и она поспешно опустила голову. – Я получила некое известие и очень расстроилась, вот и все. Само собой, я не намерена пребывать в таком состоянии. Сегодня четверг. Мне нужно продержаться еще только один день, а в выходные я постараюсь уладить свои проблемы.

– Итак, подведем итог: у вас есть проблема, вы отказываетесь от помощи, а к утру в понедельник вернетесь в нормальное состояние – раздраженно‑сердитое! – ехидно сказал он.

– Да. Если вы считаете это нормальным! – с досадой парировала Кэсси.

– О нет, нормальным я это не считаю, мисс Престон! Но ситуация именно такова.

Значит, теперь она снова «мисс Престон», отметила Кэсси, устало улыбнулась официантке и налила себе чаю, решив, что неплохо и помолчать.

– Ну что ж, раз наша изыскательская экспедиция завершилась, – заметил он после непродолжительного молчания, – я скажу вам, почему мне хотелось спокойно с вами поговорить.

Теперь держись, подумала Кэсси и приготовилась к схватке, однако и сами слова, и изменившийся тон Джордана Риса заставили ее поднять голову и с удивлением посмотреть на него.

– В конце будущей недели моего отца кладут в больницу. Ему давно уже необходима операция, – спокойно сообщил Джордан.

– Господи! А я ничего не знала! – с сочувствием и тревогой воскликнула Кэсси. Хэролд Рис значил для нее очень много. Он был ей почти как отец, внимательный, с доброй усмешкой вникавший в ее проблемы и всегда готовый помочь, дать совет. Именно Хэролд Рис спасал Кэсси от отчаяния; зная о ее скрытом ото всех горе, он никогда ни о чем не спрашивал, но в тяжелую минуту неизменно находил нужные слова ободрения.

– Поверьте, он никогда не отдал бы мне бразды правления, если бы хорошо себя чувствовал, – улыбнулся Джордан. – Могу вас уверить, что, сидя дома со своими любимыми картинами на «рыбные» сюжеты, он думает только о «Хералд».

Ну, кругом виновата! – покаянно подумала Кэсси. Конечно же, он увез свои любимые картины домой. А она‑то, злюка, решила, что Джордан Рис их выбросил. Нет, она и вправду необъективна!

– Это… это очень серьезно? – тихо спросила она, надеясь, что Джордан рассмеется и скажет «нет». Однако он, подняв на нее тревожно‑озабоченный взгляд, пожал плечами.

– Кто знает… Операция на желудке вообще штука неприятная, для любого, а он уже далеко не молод.

– Могу я чем‑нибудь помочь? – не задумываясь, спросила Кэсси и вновь ощутила на себе пристальный взгляд серебристо‑серых глаз.

– Да, можете. Он хочет видеть вас. В эти выходные он еще будет дома и очень надеется повидать свою подопечную. Вы знаете, как он вам симпатизировал и симпатизирует. Вот я и пригласил вас сюда, чтобы просить съездить со мной к старику на уик‑энд. Пусть ляжет в больницу со спокойной душой, убедившись, что с вами по‑прежнему все в порядке. Ну так что? Вы можете приехать?

Кэсси чуть замялась, и его взгляд мгновенно оледенел, жесткий рот скривился в презрительной усмешке. Ответить он ей не дал.

– Значит, нет! Этого следовало ожидать. Настоящая журналистка, чуждая сантиментов, не так ли?

– Вы не поняли! – в отчаянии воскликнула Кэсси. – Я хочу поехать. Ваш отец слишком много для меня значит…

– Но не настолько много, чтобы вы сделали над собой усилие, – язвительно перебил он.

– В любые выходные, кроме этих! – умоляюще сказала Кэсси, не обращая внимания на презрительный тон. – Я с радостью навещу его на следующей неделе. Я приду в больницу. Я буду рядом и стану навещать его каждый день.

– Поздновато, ведь ему хочется поговорить с вами до больницы, – холодно произнес Джордан. – Чтобы душа успокоилась. Он твердо решил привести все свои дела в порядок, и одно из этих дел – вы. Очень жаль, что вам это некстати!

Он поставил свою чашку на стол, явно намереваясь встать и уйти, и Кэсси сдалась.

– Я поеду, – тихо сказала она, но эти ее слова вызвали у Риса еще большую досаду.

– Поневоле? Нет уж, спасибо! – процедил он. – Отец вполне обойдется без тех, кому нет до него никакого дела!