Три Лжедмитрия

Самозванец рассчитывал захватить столицу хитростью. Накануне переворота, рассказывает автор романовской летописи, московские бояре «начаша съезжатися с воровскими полками» и сообщили, что готовы «ссадить» несчастливого царя Василия, если тушинцы «отстанут» от «вора». После низложения Шуйского посланцы московской думы снарядили послов в «воровской» лагерь и потребовали от Дмитрия Трубецкого и других калужских бояр в соответствии с уговором свести с «трона» своего «царька», после чего явиться в Москву, чтобы вместе со всей землей избрать царя. В ответ «воровская» дума предложила москвичам открыть столичные ворота перед «истинным государем».

Польские источники позволяют утверждать, что переговоры с тушинцами не сыграли особой роли в низложении царя Василия.

17 июля в Дневнике Сапеги появилась запись о том, что в Москве произошел большой переполох. В тот же день самозванец послал письмо в столицу ко всем боярам и к миру, требуя присяги. Под вечер Сапега вместе с «царьком» ездили к стенам столицы, где к ним вышли Мосальский и Салтыков (они были в день переворота в столице). Бывшие тушинцы сообщили «царьку», что у Шуйского отобран скипетр, и предложили на другой день начать переговоры.

Когда на рассвете 18 июля «тушинский вор» вновь появился у стен города, москвичи предложили «воровским» боярам: «Если мы своего царя сбросили и вы своего сбросьте». Итак, никакого предварительного соглашения между московскими и тушинскими боярами не было. Призыв к свержению Лжедмитрия II запоздал.

Сразу после полудня 18 июля московские пушкари открыли огонь по кладбищу — излюбленному месту прогулок самозванца.

19 июля в «воровском» лагере узнали о том, что Шуйский постригся в монахи. В этот день московские власти предложили «царьку» отложить переговоры под тем предлогом, что в столице по случаю Ильина дня (а вернее будет сказать, по случаю переворота) много пьяных.

Москва деятельно готовилась к избранию нового самодержца. В самый день переворота Захар Ляпунов с рязанцами стали «в голос говорить, чтобы князя Василия Голицына на государстве поставити». Агитация не имела успеха. Голицын остался в тени в день переворота. Заговорщики не смогли склонить на свою сторону думу.

Филарет спешил использовать новую ситуацию, чтобы возобновить борьбу за царский венец. Гермоген, как говорили, склонялся в его пользу. Как лицо духовное, Филарет не мог вернуться в мир и надеть корону. Но он надеялся посадить на трон своего четырнадцатилетнего сына Михаила. В глазах современников Михаил имел наибольшие права на трон как двоюродный племянник последнего законного царя.

Никто из претендентов не добился поддержки большинства в думе. Если бы Скопин был жив, отметил поляк Николай Мархоцкий, «его в государи согласились бы выбрать все».

Между тем пропольская партия готовила почву для коронации королевича. Руководство думы выступило на ее стороне. Однако православное духовенство и посадские низы с недоверием относились к кандидатуре иноверного королевича.

Василий Шуйский был избран без участия провинции, и бояре не желали повторять прежние ошибки. Они постановили отложить выборы до того времени, когда в столицу съедутся представители всей земли.

Созыв представителей земли в обстановке гражданской войны натолкнулся на большие трудности. Извещая страну о перевороте, бояре в грамоте к населению Перми от 20 июля выразили пожелание избрать нового государя «всем заодин всею землею, сослався со всеми городы». Четыре дня спустя, уже после появления поляков под Москвой, власти отправили в Сургут наказ, чтобы оттуда «прислали к Москве изо всех чинов, выбрав, по человеку и к нам отписали».

По давней традиции дума в период междуцарствия выделяла из своего состава особую комиссию для управления страной. Следуя обычаю, власти постановили — до съезда представителей от провинции поручить дела семи избранным боярам. Так образовалась знаменитая московская семибоярщина. В нее входили Федор Мстиславский, Иван Воротынский, Василий Голицын, Иван Романов, Федор Шереметев, Андрей Трубецкой и Борис Лыков. В дальнейшем некоторые из членов выбыли из состава комиссии, и тогда их место заняли другие лица — князья Андрей Голицын и Иван Куракин.

Суздальская аристократия не смогла удержаться у власти, хотя и имела наибольшие права на трон. Ее сменила знать литовского происхождения. В семибоярщине преобладали Гедиминовичи — Мстиславский, Голицыны, Куракин и Трубецкой. Что касается Воротынского, его ближайшие предки также выехали в Москву из Литвы.

Противники Бориса Годунова не смогли ввести в стране боярское правление. Это удалось сделать врагам Шуйского.

Дворяне, приказные люди, стрельцы, казаки, гости и «черные люди» принесли присягу на верность временному боярскому правительству. Со своей стороны, бояре обязались «стоять» за Московское государство и подготовить избрание нового царя «всей землей».