Три Меченосца

Море, по которому шел челнок, недаром называлось Туманным. Над поверхностью его темных вод еще с древнейших времен Эры Всемогущих висела вечная пелена тумана. Самый густой туман обволакивал сам остров Хилт, окружая его вдоль прибрежных вод. Недаром и название острова означало «туманный». Люди Гэмдровса всегда восхищались этим таинственным местом, и до дней Трех Меченосцев дошла одна старая легенда о происхождении этой вековечной мглы в Туманном Море.

В этом древнем предании повествовалось о Старших Днях, когда еще не свершились сотворения благородных людей, гномов-молотильщиков, чудесных русалов, хельнов и даже первородных алфейнов, когда лишь Великие правили этим миром. То были сыновья Эндармира: Эрвадо, властвующий всеми ветрами и бурями, что носились по свету могучими потоками воздуха; Гондр, хозяин лесов, лугов, полей и неустанный созидатель смирения и покоя повсюду; Сур, кто повелевал тучами и облаками в то время; Вар, властелин всех вод морских, вод земных и вод небесных; Ромрогел, ведающий огнем и светом небесным. И случилось так, что между двумя братьями – Эрвадо и Суром – произошли разногласия, впоследствии вызвавшие ссору. В то время тучи и облака были непокорны ветрам Эрвадо, и ему не нравилось, что они бродят по небосводу так, как решит Сур, не считаясь с волей ветра. В одно из мгновений вечности Эрвадо явился перед Суром и сказал ему: «Тучи твои должны подчиняться моему ветру, ибо я старше тебя». И Сур ответил так: «Негоже гордиться тем, что ты старший среди нас, ведь это вовсе не означает, что ты могущественнее нас и что мы должны быть покорны тебе». Тогда Эрвадо сказал: «Ну что ж… Коли так, развеем твои сомнения. Я вызываю тебя на поединок, Сур! Если победа будет за тобой, пусть все остается так, как есть сейчас, и я никогда больше не скажу ничего против. Но если поединок будет выигран мною, тебе придется уступить, и тучи твои будут подчиняться воле моих ветров».

И Сур согласился.

Долго бились братья между собой, постепенно теряя силы. Много ран нанесли они друг другу. Но Эрвадо все же одолел младшего брата и в насмешку лишил ослабевшего Сура его могущества. Тот был не в силах противиться и превратился в белое облако. Оно не рассеялось, но опустилось и легло туманом прямо на море пролитой Суром крови.

То были переломные события Эры Всемогущих. Эндармир разгневался на своих детей и навеки запретил им спускаться в сферу Мира. Тучи же и облака и с тех пор стали подвластны бурям и ветрам Эрвадо. А туман вечно висел над морем с тех далеких пор.

Корабль медленно шел по Туманному Морю, а впереди, справа, слева и позади – со всех сторон – его окутывала густая, непроницаемая взором мгла. Гавань Вечной Дружбы уже давно исчезла из виду. Непроглядный туман заволок ее, едва только корабль вышел в море.

Ноккагар не пользовался штурвалом. Ни к чему это было магу. Он полностью передал управление кораблем все тому же волшебному ветру, как то было и в прошлый раз, на пути в Великий Эфтур.

Где-то далеко впереди волны омывали берега великолепного острова, окутанного пеленой вечного тумана. На его землях располагались владения гальпингов. Тэлеск чувствовал, как приближается заветный час, когда его беззаботное путешествие под защитой магии Тригорья подойдет к концу. Впереди его ждали полные опасностей дни. В голове Тэлеска на миг вспыхнули мысли о том, что произошла ошибка, что Ноккагар везет в Хилт не того человека, и все эти дела предначертаны не для него. Юноша обернулся и посмотрел на волшебника. Тот безмолвно стоял на корме и задумчиво смотрел в южную сторону, будто его глаза были способны видеть сквозь густой туман. Возможно, оно так и было. Нет, такой мудрый чародей, как Ноккагар, не мог так просчитаться. К тому же он был лишь исполнителем поручений, которые дают высшие чины Тригорья. «Разумеется, и мудрецы могут ошибаться, но ведь не настолько! – думал Тэлеск. – Все слишком далеко зашло, чтобы оказаться ошибкой! Стало быть, так и есть. Я, простой парень из неприметного уголка света, живший доселе столь непринужденной жизнью, оказался одним из будущих Трех Меченосцев, и мое призвание – спасти Мир». Тэлеск усмехнулся и вполголоса произнес:

– Что ж… Да будет так.

В грустном молчании протянулся весь день. Тэлеск грустил, но уже не по поводу грядущей миссии. Сильная тоска по отцу матери напала на него. Он лег в один из подвешенных внутри надстройки гамаков и вскоре заснул, убаюканный звуками морских волн и поскрипывания корабельных досок.