Три менялы

На следующий день снова приехали Петрович и Степан. Матильда села на диван подальше от остального общества – запах был ощутим. Степан повел носом, принюхиваясь к странному зловонию, исходящему от Матильды, без приглашения, прошел через всю комнату и уселся рядом с нею.

– Степа, ты не знаешь, что это за ягоды такие, сейчас еще висят на кустах, красные и жутко вонючие?

– Так вонючка и есть, не надо их трогать, а то руки не отмоешь, – необычайно длинно высказался Степа.

– Поздно, я их уже потрогала.

В этот день он больше не сказал ни слова, сидел, слушал разговор мужчин да все принюхивался, так что Матильда не выдержала:

– Степа, если тебе противно, так отодвинься или к отцу иди, туда запах не достает.

– Достает, – тут же сказал Петрович.

Петрович и в этот приезд как-то испытующе посматривал на нее. Матильду беспокоили его взгляды. Ясно, что он видел раньше Вику и сразу все понял. За кого же тогда он принимает ее? Но поскольку он молчал, то и Матильда не стала ничего говорить. И вдруг она услышала слова Петровича:

– Я так понимаю, живи сам и дай жить другим…

Он договорил и в упор посмотрел на Матильду. О чем это он?

Николай вышел покурить на крыльцо, за ним по всей комнате протянулся след, как пена на морской глади от корабля: хлебные крошки, осыпавшиеся с его брюк, пустая кружка из-под молока на подлокотнике кресла, опрокинувшийся стул, задравшийся ковер.

Матильда опять принялась пытать белобрысого Степана.

– А клуб у вас есть?

– Нет, вот клуба нету, – тот говорил так, словно в их деревне есть все, кроме клуба.

– А вечерами посиделки устраиваете? Вся молодежь, наверно, собирается где-нибудь, много молодых-то в деревне?

– Да почитай шо и много: я, Ванька, Петро, ишшо другие есть…

– А девушек много? Красивые?

– Рано ему ишшо, по девкам стрелять, – Петрович сурово глянул на сына.

– Ну хорошо, летом тепло, светло на улице – с друзьями общаешься, а зимой вечерами на улице холодно – в доме без света, без телевизора совсем скучно?

– Не-а, не скучно…

– А чем ты занимаешься? Книги читаешь?

– Не-а, я не любитель…

– А что тогда делаешь? Может, играешь на гармони? Или поешь?

– Кто, я? – удивился он. – Не-а, я музыку не очень…

– А что тогда? В домино или в карты с друзьями режешься?

– Не-а, я карты не уважаю…

– Тогда во что же? Может, в шахматы играешь или в шашки?

– В шахматы?! – Степан даже рот открыл от удивления: – Не-а, мы шахматы не того, не любим.

– Ой, вспомнила, в деревне лото любят!

– Это когда бочонки из мешка? Ну его к шутам, это лото. Не нравится мне цифры искать…

– А-а, – догадалась наконец Матильда, – у тебя девушка все-таки есть – свиданья, гулянки… Признавайся, пока отец не слышит: есть невеста, зазноба?

– Не, – засмущался парень, – нема невесты, рано ишшо.

– Да самогонку они пьют, – не выдержал Саша.

– Это можно… – оживился Степа.

– Ну, вот все и ясно, а то пристала к парню – книжки, шахматы…

– А отец не ругает за самогонку? – спросила Матильда.

– А шо, он не мужик, что ли?! – обиделся за сына отец. – Мы-то хорошо живем, весело. Это вам небось муторно тут сидеть. Вы же привыкли по театрам да магазинам ходить.

– Мужчинам, наверно, трудно, они же недавно попали сюда, а мы с Верой уже и не помним другой жизни…

Петрович совсем освоился: посреди разговора встал, пошел на кухню. Матильда не задумываясь поднялась следом и, стоя в дверях кухни, наблюдала, как он сначала налил себе чаю, потом открыл один, другой шкаф, заглянул в приоткрытую дверь перехода на хоздвор. Что он-то здесь ищет? Любопытный гость хотел шагнуть дальше, но оглянулся, не видит ли кто, и его взгляд столкнулся со взглядом хозяйки.

– Вот, интересуюсь, как у вас все ловко устроено, – не смущаясь, пояснил он.

Матильда ничего не ответила, и Петрович, кашлянув, вернулся в гостиную, боком протиснувшись мимо нее в дверь. Однако ему не сиделось, и немного погодя он опять поднялся. Тут уж Матильда специально пошла следом – что за человек такой бесцеремонный! На этот раз Петрович пошел по коридору, приоткрывая двери и заглядывая во все комнаты по очереди.

– Что-нибудь ищешь, Петрович?

Тот не удивился, что она следит за ним, и спросил:

– Что, у мужа есть братья?

– А что? – вопросом на вопрос ответила Матильда.

– Так хозяином кто тут теперь будет?

Матильда понятия не имела, кто будет здесь хозяином. Если Николай действительно родственник Игоря, то, наверно, все достанется ему, но мужской шовинизм Петровича ее раздражал, и она уверенно ответила:

– Я.

Сказала и заметила, как недоверчиво он посмотрел на нее. Потом Петрович открыл следующую дверь и сказал, не глядя в ее сторону:

– Так я летом-то приезжал.

Матильда растерялась. С одной стороны, закон она не нарушала, бояться ей нечего, с другой – как-то неловко: живет под чужим именем. И объяснить это достаточно правдоподобно нельзя, ну не хотелось ей рассказывать, как она просто пожалела ребенка и позволила Вере называть ее мамой. Да и дальнейшего вранья это не оправдывает. Сперва не подумала, казалось все это на день-два. Как все глупо получилось… Что теперь делать? Она молчала.

– С Игорем виделся и с его женой…

– А, так это тебя Игорь выпроводил отсюда? – вспомнила она вдруг давнишний разговор. – Ну и что?

– Ничего… – теперь Петрович вроде смутился, но продолжил: – Богатый, однако, дом… Зачем тебе две коровы? Возьму я одну…

Матильда возмутилась:

– Ты, Петрович, знай, что я здесь хозяйка и не собираюсь ничего ни отдавать, ни продавать.

Петрович криво усмехнулся.

– Ну-ну, хозяйка…

– И учти, я одного любителя чужого уже подстрелила.

– Никак Юрку кривого?

– Не знаю, как его называют, но что с подбитым глазом был, это точно. Так он из вашей деревни? Я думала, какой-нибудь беглый зэк.

– Ему не везет: то подстрелили, то змея укусила и рука отсохла. И где только нашел змею, тут их редко встретишь.

Разговоры о корове прекратились. Они вернулись в гостиную. Объявить, что ли, им всем, что она не Вика? А то, похоже, это кое-кого очень волнует… Не успела она сесть, как Степан тут же опустился рядом, молча поглядывая на нее.

– Ты что, Степа?

– Так, ничего. Просто поговорить.

– Да? – удивилась Матильда: то слова из него не вытянешь, а то на разговоры потянуло. – Ну, говори.

Он взял ее за руку. Матильда вырвала руку и повторила:

– Говори.

– Про что говорить? – искренне удивился Степа.

Матильда от такой тупости даже рот открыла. Издевается он над ней? Но Степа обескураживающе невинно смотрел на нее голубыми глазками.

– Хорошо, будем считать, что поговорили.

Маневры Степана заметили и постояльцы. После отъезда деревенских гостей Александр заявил:

– Не ожидал я, Вика, что ты будешь заигрывать с этим деревенским увальнем…

– В каком смысле заигрывать?

– Парень втюрился, весь вечер смотрит на тебя, открыв рот… А ты его поощряешь…

– Не выдумывай.

– Он прав, – Сергей выжидающе замолк.

– Это что же, какой-то сосунок нам всем дорожку перейти вздумал? – возмутился Николай.

Все трое серьезно ждали ее ответа. Матильда рассмеялась:

– Успокойтесь, никто мне не нужен, а уж тем более Степан. Вы бы еще сказали – Петрович…