Три месяца на любовь (СИ)

Какое-то время помолчали, обмениваясь красноречивыми обвиняющими взглядами. А потом женская натура таки взяла своё, и Света принялась активно сгребать мусор со столов, наводя порядок. Раньше эта её привычка убираться в минуты отмалчивания даже умиляла его, теперь же… бесила.

— И когда ты собиралась мне рассказать?! — не утерпел Андрей, хриплым голосом бросив ей то ли вопрос, то ли обвинение.

Света замерла на какое-то мгновение, после чего с ещё большим рвением принялась запихивать коробки из-под пирогов в огромный чёрный пакет.

— А надо было? — отозвалась она с деланым безразличием, но получилось плохо. Невозможность усидеть на месте и отведённый от него взгляд выдавали её с головой. — Ты же сам поставил конкретную дату. А дальше… всё под стать договору. Ты — на сплав, а я… Впрочем, тебя это уже не касалось бы, куда именно.

— Только не говори, что ты приняла всерьёз этот дурацкий договор.

В его голосе было что-то такое, что заставило её остановиться и вскинуть голову на Исаева.

— А как я должна была к нему отнестись?

Поразительно, но её слова разозлили его ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Неужели только он чувствовал этим летом то, что чувствовал?

***

Исаев изволил гневаться. Читалось это вполне отчётливо: скрещенные руки, вздёрнутый подбородок, сведённые к переносице брови, которые больше не казались такими уж идеальными.

— Только не говори, что ты приняла всерьёз этот дурацкий договор.

— А как я должна была к нему отнестись?

Наступило тяжелое молчание, напряженность которого почти искрилось по коже.

— Как я должна была отнестись к тому, что ты чётко обозначил сроки нашего общения? — повторила с нажимом, начиная закипать.

— Не было никакого срока! — продолжал он гнуть своё, думаю, лишь упрямства ради. — Никто не говорил, что после сплава всё должно закончиться.

Дурак.

Впрочем, это далеко не самая страшная наша проблема.

— Ладно, что тут спорить, вышло как вышло…

Настаивать и доказывать что-то не было никакого желания. Я вдруг поняла, как дико от всего этого устала. Мне хотелось поскорее домой, забраться к себе в норку и начать зализывать раны.

— То есть ты действительно собралась в Египет? — очень спокойно спросил он, но я откуда-то знала, что внутри у него клубятся едва сдерживаемые эмоции и вряд ли мне понравится, если они вырвутся наружу.

— Ты сам всё слышал.

— На два года?

— Андрей… — швырнув на пол дурацкий пакет с мусором, я всё-таки спросила: — Чего ты от меня хочешь?

— Ясности. Я хочу ясности и чтобы с моими чувствами тоже считались! — выпалил он импульсивно, похоже, выдержка и ему изменила. Ещё бы, алкоголь никогда не способствовал самообладанию.

Я расхохоталась, слегка истерично, что меня точно не красило.

— Ясности? Серьёзно? Тогда, уж будь добр, начни с себя!

Он удивленно уставился на меня, явно силясь сообразить, о чём это я толкую.

Хуже всего, что он правда не понимал. Не пытался усидеть на двух стульях по собственной эгоцентричной прихоти, нет, он реально не осознавал, насколько плохо обстоят его дела с Анечкой.

— Не понял, — тряхнул головой Француз. — Ты на что-то намекаешь?

— Нет, я говорю вполне прямо. О тебе и Ане.

— А-а-а-а, — простонал Андрей, закатив глаза, — только не начинай ещё и ты. Я же тебе говорил, что между нами ничего не было…

— Это-то меня и пугает. Лучше бы было — объясняло бы причину такого слепого обожания.

— Какого обожания?! — фыркнул он. — Мы с ней просто… давние друзья.

«С такими друзьями и враги не нужны» — промелькнуло в моей голове, но вслух ничего произнести я не успела, потому что Андрей ударил на опережение:

— Ты к Аньке, что ли, ревнуешь?

И голос его прозвучал так, словно он только что совершил открытие и сам удивился его очевидности, из-за чего я даже задумалась — ревную ли? Ответ обнаружился сразу: какой смысл ревновать к той, которая уже давно победила, лет этак десять назад?

— Ты любишь её.

— Нет, — он выпалил это слишком быстро, молниеносно.

Одарила его выразительным взглядом «ну-ну, втирай».

Неожиданно подействовало, Андрей начал оправдываться:

— Ты просто не понимаешь. Мы знакомы очень давно. И она… она одна из моих самых близких друзей.

— Ха! — невольно вырвалось у меня. — Что-то я не заметила, чтобы ты так смотрел на Литвинова или Савицкого.

— Света…

— Что Света?! — я продолжала терять самообладание. — Единственный человек, который тебя дурит, это ты сам!

— Ты преувеличиваешь.

— Я? Хорошо. Тогда ответь на парочку вопросов. Почему при всей своей любви к собакам ты до сих пор её себе не завёл?

Его бровь взлетела вверх в немом удивлении: «Чё?»

— Сёрьёзно? Собака? Да потому что я люблю путешествовать, иногда езжу в командировки, а собаку просто так не бросишь, она же… как ребёнок.

— Допустим, — послушно согласилась я. — Тогда второй вопрос. То утро, когда мы впервые вместе ночевали у тебя. Тебе с утра позвонил друг и попросил помочь жене.

— Св…

— Подожди, — самым железным тоном из своего учительского арсенала оборвала его я. — Тогда ты бросил меня и умчался спасать девушку в беде. А теперь вопрос. Тебе позвонил Игорь, а помогать ты уехал Анечке?