Три месяца на любовь (СИ)

— Дурочка, — шепнул он мне на ухо. — Ну какой ты второй сорт, ты же невероятная.

Это прозвучало настолько проникновенно, что я тут же поняла, как поторопилась поздравить себя с тем, что не разревелась. Горячая волна нежности разлилась в груди, чтобы резко превратиться в лёд, когда Исаев продолжил свою мысль:

— Уверен, однажды ты обязательно встретишь подходящего мужика и у вас всё будет взаимно.

***

Стоит отдать должное Андрею, его слова возымели свой эффект, и я действительно перестала волноваться, какое впечатление произвожу на него. Ибо смысл переживать из-за того, на что ты абсолютно не можешь повлиять? У Исаева совершенно точно не было никаких долгоиграющих планов на нас… на меня. Это открытие подействовало на меня похлеще ушата с водой. И дело тут отнюдь не в отсутствии у Исаева матримониальных планов, а в том, с какой лёгкостью он говорил о появлении в моей жизни другого мужчины. Пусть замуж сама я особо и не рвалась, но моё глупое сердце за нереально короткий промежуток времени успело конкретно зависнуть на Исаеве. Что в очередной раз лишь подтвердило Леркины слова: свободные отношения — не мой вариант.

В общем, я обиделась, но, как истинная женщина, решила не посвящать Француза в причины своего паршивого настроения, с гордым видом отдалившись от него. Благо что и возможность у меня такая была. Каждый день, выходя из школы, я делала всё возможное, чтобы отсрочить возвращение домой. Находила какую-нибудь милую кафешку в центре города и с головой отдавалась двум самым действенным антидепрессантам: еде и писательству.

В первый раз, когда я проделала такой финт, Андрей буквально оборвал мне телефон, негодуя на тему, какие такие инопланетяне умудрились похитить уважаемую Светлану Анатольевну. В этот вечер я отделалась загадочным «дела». И вернувшись домой, также предпочла оставить все подробности при себе. Француз хоть и негодовал, но в целом смиренно принял моё отсутствие, лишь тяжко вздохнув и посетовав, что нельзя столько работать.

Когда на следующий день история повторилась и я продолжила коротать вечер в кафешке, методично описывая в тексте страдания своего персонажа по прозвищу Испанец, Андрей предпринял ещё одну попытку завладеть моим вниманием.

— Светка, мне скучно… — промурлыкал он в трубку, когда я всё-таки ответила на его звонок.

— Позвони Роде, — разрешила милостиво.

— Он час назад ушёл домой.

— А что так?

— Ваша матушка в срочном порядке потребовала его присутствия.

— Эх, — выдала я, в тайне надеясь, что родители не имеют ни малейшего понятия, где и с кем пропадают их отпрыски, иначе от допроса с пристрастием не отделаться.

— Свет, ну приезжай…

— Я занята ещё.

— Бросай всё.

— Не могу, — продолжала упрямиться.

— Я тебе торт испёк.

Поперхнулась, едва не выплюнув чай, который в этот самый момент пыталась отпить.

— Торт?

— Торт. Только я тебе его не дам.

— С чего это?

— А тебя дома нет. Значит, и торт только мой…

Против таких веских доводов было сложно устоять, и я резко засобиралась домой. Конечно, всегда можно списать сие на моё любопытство, что именно он именовал тортом, или на желание немедленно убедиться в целости собственной кухни. Только оба эти варианта — безусловная ложь, поскольку я банально дрогнула перед его очарованием.

На третий день моей великой обиды (эффект от которой был сильно смазан наличием куска шоколадного торта в холодильнике) Исаев позвонил в обед, поставив меня перед фактом:

— Сегодня ужинаем у моих родителей.

И у меня буквально отпала челюсть.

— У кого?

— У родителей, — отчеканил Андрей, при этом радости в его голосе не было ни капли.

— Зачем?

— Бабушка велела.

Вот в этом самом месте я выругалась настолько красочно и от души, что даже Изотов бы обзавидовался.

— Полностью солидарен, — буркнул Француз по ту сторону трубки, — но здесь без вариантов.

— Я не пойду.

— Придётся.

— С какой стати? Это же твоя бабушка, вот и разбирайся сам, — трусливо попыталась сбежать я.

— Ты плохо знаешь мою бабушку. Если желаемое не идёт к ней в руки…

— То что?

— То она сама придёт к тебе.

Моё лицо вытянулось само собой.

— Ты решил пугать меня бабушкой?

— А что ею пугать? Она сама с этим прекрасно справится.

Теперь мне стало смешно.

— И как же нам унять твою бабушку, которая, кажется, никогда не слышала про неприкосновенность частной жизни и жилища?

— Это откуда? Из конституции? Всё она слышала, я бы даже сказал, что она участвовала в её написании.

— Правда, что ли?! — изумилась я, с открытым ртом уставившись на трубку.

— Нет, но могла бы, — всё так же серьёзно сообщил Исаев. — Свет, ну поехали, иначе они от нас не отстанут.

Продолжала молчать. И тогда Андрей, видимо, решил добить меня окончательно:

— Я тоже не горю желанием к ним ехать, они же сейчас понаделают своих неправильных выводов, а потом будут выносить мне этим мозг.

Внутри опять все облило неприятным холодом.

— А неправильные — это какие?

— Любые! — неожиданно резко прошипел Француз, загадочно продолжив: — В нашем случае любые выводы были бы неправильными.

***