Три метра над небом. Трижды ты

– С Банни? Да нет, не могу этому поверить! Послушай, Паллина, ну он же скотина. И потом он… он… он большой, толстый, грязный! У него всегда были эти сальные волосы… А как он ел! Нет, он не для тебя.

Паллина смеется.

– А ты давно его видел?

– Да…

– Вот и не говори так! Во-первых, он теперь с дипломом…

– Не может быть!

– Да, по социальным наукам, по связям с общественностью.

– Тогда он купил этот диплом.

– Нет-нет, он действительно учился. Он привел себя в порядок, похудел, одевается хорошо, элегантно, всегда в порядке, даже надушен.

– Он что, побывал в Лурде? Или мы говорим о ком-то другом?

– Ну почему ты так говоришь? Не веришь, что люди могут меняться? – Она весело на меня смотрит и, наконец, улыбается. – Послушай, Стэп, ты и сам тому живой пример: ты ужасно изменился…

– Да ладно…

– Стэп, ты же собираешься жениться!

Улыбаюсь и я.

– Действительно: эта теория о «невозможности перемен» – это последнее, что можно бы защищать. – Я немного молчу. – Да, но Банни… Черт, не могу этому поверить, с ним это невозможно. Я даже видел, как он занимался любовью… Это ужасно!

– Фу, какие вы свиньи. Однако он явно изменился к лучшему и в этом тоже, понял?

Это откровение Паллины меня словно обожгло. Да, конечно, это правильно, это естественно, это нормально; они занимаются этим – точь-в-точь так же, как когда она была с Полло.

– Да и к тому же Банни был большим другом…

– Да, другом Полло, знаю, мы с ним действительно были очень близки.

– Паллина, тебе были близки все… – говорю я ей с намеком.

– Да, правда, и некоторые даже подкатывали ко мне сразу же, но не он. Он проявил себя настоящим другом, был всегда со мной рядом, часто ходил со мной на могилу Полло, всегда говорил о нем хорошо. Он плакал вместе со мной. Да и потом… Может, ты этого и не замечаешь, но прошло много времени, и он изменился вместе со мной. Однажды он мне сказал: «Ты сделала меня лучше». И я ему ответила: «Но ты в любом случае стал бы лучше». А он продолжил: «Нет, это у тебя есть эта невероятная способность делать людей лучше. Полло стал бы еще лучше меня…» Потом он ушел, а я расплакалась, потому что в этих его словах я почувствовала всю его любовь не только ко мне… Но и к Полло. Это правда, Полло, может, и стал бы лучше него, но его, к сожалению, больше нет.

Паллина пытается взять бутылку, но это делаю я, подливая ей шампанское. И она его быстро проглатывает, словно благодаря этому вину она хотела бы забыть или хотя бы перевернуть страницу. Потом она закрывает глаза – может быть, потому, что шампанское немного пощипывает, или потому, что на глаза наворачиваются слезы. Но потом она сразу же становится всегдашней Паллиной.

– Ну да ладно, хватит говорить обо мне. – Она мне улыбается, светлеет, ставит стакан и начинает подпрыгивать на диване. – Послушай, а вот это я действительно хочу узнать! А она? Она-то тебе что сказала?

– Кто она?

– Она!

– Но кто?

– Как это кто? Ничего себе! Не прикидывайся дурачком! Она, она, Баби. Кто же еще? Ну и как? Что она тебе сказала? Она закатила тебе скандал? Нет, она теперь уже совсем сбрендила и, берегись, способна и впрямь тебе его закатить! Так вот, я не знаю, знаешь ли ты… – У Паллины меняется выражение лица. – Но она мне позвонила, я ее уже сто лет не слышала, и пригласила меня к себе в гости. У нее потрясающая квартира около проспекта Триеста, на площади Капрера, ты это знал?

– Нет.

– Ну тогда слушай. Прихожу я, значит, к ней. А она живет в огромной квартире с террасой на верхнем этаже, великолепно обставленной. Но Баби мне говорит, что хочет поменять обстановку, хочет, чтобы она была немного посовременней. Просит меня составить для нее смету на занавески, диваны, ковры… – Паллина ее передразнивает: – «Хочу в корне изменить это так, как я хотела бы сделать это со своей жизнью».

Потом Паллина бросает на меня взгляд и говорит:

– Слушай, а ты серьезно ничего не знаешь?

– Нет, ничего, я же тебе сказал, что ничего не знаю…

– Ладно. Короче говоря, вначале я подумала, что она шутит, но она-то делала это всерьез! Она полностью поменяла всю обстановку, теперь там все как с иголочки, и муж ей все это позволил. Она хотела поменять и детскую. А ребенок у нее прелестный, воспитанный, симпатичный, увлекающийся…

Вдруг мне приходит в голову, что Паллина, может быть, что-то поняла, но, к счастью, она, и глазом не моргнув, рассказывает дальше. Я тоже отпиваю немного шампанского и немного расслабляюсь.

– Комнату я переделала и ему тоже, но слегка, не травмируя его, потому что те двое уже думают…

– Что?

– Не знаю, может, расстаться. Насколько я поняла, они часто ссорятся.

Я с облегчением вздыхаю, она пожимает плечами.