Три мгновения

Заглянул даже профессор Снейп: справиться о здоровье и выяснить, кто виновники произошедшего. Драко не стал скрывать.

Только Поттер не приходил.

* * *

У мадам Помфри и правда, как любят говорить магглы, были золотые руки. Используя зелья Снейпа, она поставила Гарри на ноги буквально за пару дней. И была теперь гораздо больше обеспокоена состоянием его спасителя. Гарри не находил себе места от гнева и волнения. Мальчик почти физически чувствовал боль Драко, и готов был применить Легилименцию ко всем учениками Слизерина, чтобы найти виновных. Мадам Помфри сказала, Малфой мог умереть если не от воспаления легких, то от того, сколько пролежал на ледяном полу в холодной воде.

Гарри все-таки нашел их. И эти мерзавцы должны быть всю жизнь благодарны и обязаны Снейпу, который очень вовремя появился в коридоре. Крэбба с Гойлом, конечно, исключили и, наверное, только это не сделало Гарри Поттера Мальчиком-Который-Стал-Дважды-Убийцей.

А потом он каждый день, несмотря на запреты колдомедика, навещал Драко. Любовался им, таким трогательным и уязвимым, так не похожим на прежнего слизеринского мерзавца. Мог часами просто сидеть рядом, держать в руках холодные тонкие руки, словно пытаясь согреть; или скользить пальцами по синеватым венам, стараясь уловить едва ощутимый пульс. Потом Гарри медленно переходил на виски Малфоя, проводил по мягким губам и подбородку, задерживал пальцы на голубоватой жилке на шее, и долго не мог оторвать их. Он изучал слизеринца, и чувствовал, что с каждой минутой, проведенной в палате, привыкает к нему все больше. Для Гарри перестало существовать все, что не связано с Драко - уроки, квиддич, даже друзья отошли на второй план. Волна нежности и привязанности к бывшему непримиримому врагу неумолимо накрывала его, не давая возможности задуматься над причиной. Мальчик не заметил, как без памяти влюбился в это совершенное существо с внешностью ангела и характером шести чертей. Во всем теле, через кровь, будто распространялся неодолимый яд, циркулируя по венам, разъедая сердце и пропитывая душу. У этой отравы было имя.

Имя, которое обжигало губы, когда его произносишь.

Имя, которое звучало у Гарри в ушах, и было прекрасней самой мелодичной музыки.

Имя, которое каждую секунду выстукивало его сердце, все ускоряя ритм.

Имя, которое во сне он выкрикивал в порыве безумной страсти.

Имя, которое шептал наяву, боясь признаться даже самому себе, что любит его обладателя.

Самый сладостный звук, когда-либо существовавший на земле. Имя Драко.

Мальчика сейчас не интересовало ничего, кроме бледного лица и прохладных рук слизеринца.

Здесь, рядом с Драко, Гарри забывал обо всем. О том, что он - последняя надежда магического мира; о том, что Дамблдор так долго внушал ему - он Избранный, единственный, кто способен убить Волдеморта. Ничего не имело значения, кроме того, когда же наконец откроются эти светлые глаза, и что Гарри в них увидит - надежду на счастье или свою смерть.

Но директор не позволил ему забыть.

После очередного учебного дня Гарри, как обычно, бежал в больничное крыло, и на полдороги его перехватил Дамблдор.

- Гарри, мальчик мой, мы опять должны с тобой уехать, и на этот раз надолго.

Мальчик вздрогнул и поднял на Альбуса свои волшебные глаза. В них мелькнуло - нет, не страх, как сначала подумал директор, который не забыл, что пришлось пережить любимому ученику в прошлый раз, - нет, это было какое-то невероятное сожаление.

- Предупреди друзей, чтобы не мучались от неизвестности, - сказал Дамблдор и, взглядом отпустив мальчика, слегка удивился, увидев, как он побежал в сторону, совершенно противоположную гриффиндорской гостиной.

Гарри повезло - мадам Помфри в палате не оказалось. Не в силах больше сдерживаться, он стал осыпать лицо Драко поцелуями и шептать, что не выдержит без него. Гарри знал, что может больше никогда его не увидеть. Но об этом так не хотелось думать, это было не так важно - главное, чтобы Драко выздоровел, чтобы снова дрогнули длинные серебристые ресницы, а бледные губы ожили в улыбке.

- Я обязательно вернусь… - шептал Гарри, нежно касаясь губами бархатистых щек. - Милый, солнышко мое!..

Он так хотел отдать Драко без остатка всю нежность и теплоту, которую так долго хранил в своем сердце. И не важно, что, когда Малфой придет в себя, его губы не будут улыбаться Гарри, а сложатся в презрительную ухмылку; не важно, что для «чертова Поттера» взгляд этих глаз всегда будет холодным, как лед и острым, как клинок кинжала; Гарри хотел запомнить Серебряного Принца таким - трогательным, беззащитным, светлым, как ангел.

Он не услышал, как вошла мадам Помфри, не понял, что она сказала - очнулся только, когда колдомедик подергала его за плечо. В последний раз взглянув на Драко, запечатлевая в памяти его образ, Гарри выскочил из палаты.

А ровно через два дня, несмотря на предосторожности Дамблдора, Мальчик-Который-Выжил попал в руки Темного Лорда.

* * *