Три мгновения

Наконец оба одновременно сорвались с места и кинулись друг к другу. Нужно было слышать каждый вдох и выдох, видеть один за другим взмахи ресниц, ощущать в объятиях тепло живого тела, чувствовать стук сердца другого почти в своей груди, и смотреть, смотреть в эти самые дорогие в мире глаза... Снять старенькие очки, бросить на пол - он и без них все видит - и открыть эти зеленые глубины, теперь уже не защищенные ничем, и опять - смотреть, как плещется в них, словно в океане зеленовато-синяя вода, любовь...

Потом - поцелуи: текучие, как мед, легкие, как прикосновения крыльев бабочки, быстрые, как порывы летнего ветра, нежные, как лепестки роз, обжигающие, как заледеневшая сталь, трепетные, как первые лучи солнца...

Драко зарывался в чудные мягкие кудри, глотая слезы и не стесняясь этого, снова и снова заглядывал в зеленые глаза, а Гарри гладил его плечи, руки, стирал слезы с темно-русых ресниц, и шептал:

- Почему ты плачешь, ненаглядный мой?

- Потому, что люблю тебя... Господи, как же я тебя люблю!..

Снова поцелуи - такие осторожные, чтобы не спугнуть неожиданное счастье... Легкие, едва ощутимые движения - и белый шелк рубашек соскальзывает на пол. Больше жизни нужно коснуться обнаженной кожи, прижаться друг к другу так тесно, чтобы нельзя было поместить посередине даже тонкий листок бумаги. И замереть так, но невозможно: хочется целовать любимое лицо, ласкать красивое тело, вдыхать запах волос, утонуть в этой страсти и нежности...

Гарри крепко-крепко обнимал Драко, прижимал к себе, словно боясь отпустить даже на единую секундочку... Он уже терял, и знал, что это значит... Он потерял Драко в первый раз, когда увидел его с девушкой - думал, что потерял. И второй раз - когда умер. Гриффиндорцу не должно было быть страшно покидать этот мир - но он боялся. Когда комната поплыла перед его взором, когда он еще видел огромные от ужаса прозрачно-серые глаза, когда вокруг все поглотила темнота, а затем засиял свет - будто лунная дорожка - он не чувствовал боли. Но в тот момент, как его ноги коснулись серебристого свечения, и он сделал первый шаг туда - в это мгновение Гарри охватил ужас: он понял, что может НИКОГДА не найти Драко там. Где нет лиц, нет больше имен - только одинокие души, потерявшие друг друга... Безликие тени, они могли никогда не встретиться, растворяясь в Вечности, проходя совсем рядом - и не узнавая, не зная...

- Гарри, что с тобой? Мы же вместе, забудь обо всем!..

Но он не мог забыть. Слезы катились из глаз, не переставая - он никогда раньше так не плакал. «Драко, ты не знаешь!.. Какое же счастье, что ты не знаешь!..». Малфой не знал о том, как его любимый все-таки нашел в себе силы идти вперед, как свет перед глазами гриффиндорца медленно сменился прозрачно-белым туманом, охватывающим с ног до головы, заставляющим забыть все земное... и как сердце Гарри все равно не желала покидать боль от того, что им двоим никогда больше не встретиться... Если бы Драко спросил Гарри, что там, мальчик ответил бы: «Пустота». Не потому, что в Вечности нет ни жизни, ни времени, а чувства медленно стираются, оттесняемые ложным покоем. Там, откуда он пришел, не было ничего - оттого, что там не было Малфоя...

Да, Драко не догадывался об этом. Но теперь он знал другое: ответ на вопрос, что такое Счастье. «Наверное, счастье - очень драгоценная субстанция, - нередко иронизировал он, когда они говорили об этом с Гарри, - раз людям она выделяется в столь малых количествах. Это - что-то сродни Феликс Фелицис - оно слишком ценно, чтобы расходовать его на каждого. Но, наверное, так и положено. Как не понимали бы мы, что такое Добро, если бы не было Зла, так не знали бы и счастья, если бы наша жизнь была заполнена только им. Мы уже просто не ощущали бы разницы в своем состоянии. Из чего делаю вывод, что самое величайшее Счастье найдет человек, на долю которого выпало больше всего испытаний. И его счастье будет донельзя простым, непонятным окружающим людям - глоток воздуха ранней весной, наполненный ароматом цветов вишни... И больше ничего не надо...». Гарри тогда слушал эту тираду, раскрыв рот, чем нимало позабавил Малфоя. Но Драко и не знал, насколько окажется прав.

Человеку и впрямь всегда чего-то не хватает до ощущения того самого непостижимого и недостижимого «полного счастья», и это «что-то» у каждого свое. Теперь Драко точно знал, чего именно не хватало ему. «Самое огромное, самое светлое Счастье - это просто целовать твои руки, держать их в своих... И все равно, что будет завтра...»

Но Драко не знал, что всем желаниям рано или поздно свойственно сбываться...

Третье мгновение. Последний глоток (2)